На лицо Мелама вернулось суровое выражение:

— Чародейство, магия, называй как хочешь — величайшее из умений, известных смертным. Я говорю это не в упрёк адептам других Путей Второго Дыхания. Если предположить равную ступень и круг, то мастер духовных боевых искусств, такой как ты, Оррик, скорее всего, одолеет меня в прямом бою. На то боевые искусства и называются боевыми. Но разве можешь ты с их помощью что-то построить или создать, ну вот хоть ту же лепёшку, что у тебя в руке? Адепты воплощения обычно тоже попросту изменяют свои тела, чтобы сделать их смертоноснее. Магия же позволяет творить — творить насколько хватит знаний, воображения и Второго Дыхания. И среди всех ответвлений Великого Пути магии, это более всего касается благородного искусства волшебника, которым владею и я. Мы, волшебники, не надеемся на один лишь врождённый дар, не заключаем сделок с потусторонними силами и не молим их о просветлении. Мы полагаемся на силу наших умов, на постижение тайн мироздания, на использование постигнутого как рычага, способного сдвинуть землю и небо. Знаешь, что в своё время принесло Ваану славу и величие? Стремление к вот этому вот постижению, непрерывному и бесконечно углубляющемуся, не скованному никакими условностями. Лишь это, и ничего более! Посвятив себя волшебству, отбросив всё, что мешало совершенствованию в нём, люди на четыре тысячи лет вознеслись над драконами, демонами и богами и достигли величия, неслыханного с тех пор, как выпала из мира Страна Снизошедших Звёзд! Казалось, что даже таинства Ступени Вечности уже находятся в одном лишь шаге!

Оррик до этого момента слушал с благожелательным видом, но тут как видно на его лице промелькнули отголоски его настоящих мыслей, которые Мелам немедленно заметил:

— Не кривись, я прекрасно знаю, насколько прогнил мой город. Сейчас даже Стражи Башни — это сборище ничтожеств, готовых целовать козла в задницу, если это даст им хоть крупицу незаработанной силы, чтобы не напрягаясь вкусно есть, сладко спать, трахать рабов и унюхиваться пыльцой чёрного лотоса.

— Но ты намекаешь, что наставник Зеш жил в иные, лучшие времена? — Оррик поспешил отвести разговор от собственной персоны. Чернокнижник может и верил в чернокнижническую версию сказок про утерянный золотой век — а может и нет — но он не выжил бы в яме со змеями и скорпионами без проницательности, способности читать людей… и обострённой подозрительности. Кто знает, что он мог учудить, осознав истинную степень отвращения Оррика к Ваану и его чародеям.

— Да, — кивнул Мелам. — Он жил при двадцать третьей царской династии. В те времена упадок Ваану ещё лишь начинался. В те времена для того, кто по заслугам был назван магом, мудрецом и наставником, было вполне естественно сокрыть своё наследие в хитроумно спрятанной гробнице, оставив при этом подсказки для достойных завладеть им. Можно сказать, так делало большинство истинных магов, не успевших перед смертью найти подходящего преемника. Чародеи ваших западных земель на самом-то деле уже почти тысячу лет как предали своё искусство, склонившись перед Императором-Основателем, признав за ним и его святошами право делать запретным всё, что бы те ни пожелали назвать «чёрной» магией. Поэтому и чувства долга перед самой магией у них больше нет. Но то у чародеев ваших земель. Да, в Ваану тоже попадались те, кто хотел просто утащить с собой в могилу побольше народу, если уж не надеялся из могилы возродиться, тем или иным способом. Но для большинства именитых древних чувство причастности к величайшему из искусств, желание превратить свои личные достижения в ещё одну ступень на пути к его высотам были не пустыми звуками. Так что они оставляли свои знания и сокровища тем, кто обладает достаточным умом и умениями, чтобы продолжить их дело. Иначе откуда бы взялись те бесчисленные гробницы и клады, которые по сию пору не могут выбрать до дна авантюристы и гробокопатели с четырёх концов света, как ты думаешь, Оррик?

Оррик задумался на миг, смахивая крошки с усов. Чернокнижник опять рассуждал вполне логично. К тому же Оррик и раньше слышал нечто похожее, вот только чародеи западных земель утверждали, что при царях в Ваану практиковался страшный ритуал, помечавший тело и душу мага несмываемой меткой, которая делала стремление к совершенствованию магии столь же сильным как голод или жажда. Чтобы избежать такой метки четверо основателей западной традиции якобы и сбежали из Ваану в землю, где потом был построен Парг. Но всё же…

— Предположим, можно поставить, ну, скажем, пять к одному, что этот Зеш действительно хотел передать своё наследие достойному. По мне, это очень оптимистично, но предположим. Чего ради не какие-нибудь бродячие головорезы-гробокопатели, а маги Ваану, обладающие богатствами и высоким положением, готовы кинуть кость, выпадение единицы на которой принесёт смерть?

Мелам хмыкнул, с оттенком самодовольства:

— Кто не рискует, тот не пьёт эликсир молодости, так ведь говорят у вас на западе? Может в наше время многие Стражи Башни и готовы вести жизнь свиньи, без амбиций, забыв и заветы чародеев Ваану, и о том, что вообще значит быть человеком, но я — не они.

Оррик усмехнулся:

— Ты напоминаешь мне меня самого, лет так тридцать назад. А ещё клевещут, что у чародеев вместо крови водица.

Оррик тут не соврал. Он просто не стал уточнять, что сам он даже тридцать лет назад любил и хитрость, спрятанную под бравадой, и ответы, на самом деле не содержавшие ответа. А ещё он и тогда не гнушался лести:

— А вот сейчас я уже немолод, и меня всё беспокоит, нет ли подвоха в тех чародейских средствах для возвышения над твоими соперниками, которые ты надеешься откопать. Не прими за упрёк твоим способностям, всё-таки, тому кто сам несведущ в тайных искусствах сложновато сразу понять, знает ли чародей что делает.

Мелам хмыкнул, прежде чем ответить:

— Не волнуйся, знаю. Но сегодня уже поздновато для таких разговоров.

Правда при этом он сделал как бы случайный жест, поведя рукой в ту сторону, где стоял шатёр Геси и Энгура. Оррик понял намёк без дополнительных подсказок. Мелам не желал говорить о некоторых деталях, когда не видел, что сейчас делает Геси и не подслушивает ли она их тем или иным волшебным способом.

Оррик в свою очередь хмыкнул. Особых сомнений в том, что чернокнижники не поделят добычу мирно и станут строить друг другу ловушки ещё прежде, чем увидят эту добычу хоть издали, у него не было с самого начала. Зато были серьёзные сомнения относительно того, выполнит ли Мелам обещание, данное ему, Оррику.

Как объяснил Мелам, рисуя Оррику на песке примерный план гробницы, идея был в том, чтобы не просто докопаться до входа, а вскрыть всю её внешнюю часть, просто разобрав те ловушки, которые ещё не перестали действовать от старости, вместо того, чтобы отбивать головами падающие потолки. Объём работ предстоял немаленький, но вопреки опасениям, раскопки продвигались с достаточной скоростью.

К сожалению, помимо внешней части у гробницы имелась ещё и внутренняя, вырезанная в сплошной скале. И вот тут уже орки с заступами были бессильны. Тут уже предстояло браться за дело дваждырождённым. Тем не менее, Оррик считал, что и от орков ещё может быть польза.