Кроме того, дьявол впервые отождествлялся с болезнью, именуемой в Евангелиях «нечистым духом». Так, в «одном городе [697] , обращаясь к Иисусу с мольбой об исцелении, прокаженный произнес: «Учитель, если бы ты только захотел, ты очистил бы меня от скверны». Похожий случай произошел со слепым Бартимеем, излечившимся верой [698] . Примерно так же люди выздоравливали от многих других болезней, таких как паралич и суставной ревматизм. «Ты искупил свои грехи», — произносил Иисус, и паралитик как ни в чем не бывало вставал с постели [699] . Подобное случилось с разбитой ревматизмом Галилеей, чья спина давно не разгибалась. «В нее вселился нечистый дух, и она мучилась целых восемнадцать лет», — говорится в Евангелии от Луки [700] . И во всем плохом виделся демон; например, человека поразила немота, а люди говорили, что в него вселился немой бес [701] . И постепенно вина за болезни и всякого рода уродства стала возлагаться на бесов, и так продолжалось вплоть до конца XX века. Как мы видим, человечество в конце концов вернулось к религиозным суевериям Месопотамии, где каждой болезни соответствовал определенный демон.

Впрочем, влияние древних верований Месопотамии прослеживается в словах, приписываемых Матфею, когда он обратился к Иисусу: «Когда нечистый дух покидает человека, он бродит в пустыне в поисках какого-нибудь другого пристанища, но так и не находит его». Затем он говорит себе: «Я вернусь в жилище, которое оставил». По возвращении он нашел, что в доме, где убрано и подметен пол, никого нет. Он призвал себе на подмогу семь других духов, еще более злых, чем сам, с которыми и обосновался в доме. В результате человек стал еще более одержимым, чем прежде» [702] .

Действия дьявола приобретают немотивированный и случайный характер. Так, он вселился в девочку, финикийку из Сирии [703] , по причине, на первый взгляд, не более веской, чем та, которая побудила его терзать сына Чезаре де Филиппа, или же кладбищенского сумасшедшего. Если действия Сатаны в Ветхом завете еще можно как-то объяснить, то в Новом завете его поведение напоминает поступки демонов Австралии и Океании: он делает первое, что ему на ум взбредет, — а это было явным признаком духовного упадка общества, порожденного апокалипсическими ожиданиями в I веке в Палестине: общество усмотрело угрозу в действиях дьявола, оказавшимися такими же непредсказуемыми, как поведение сорвавшегося с цепи бешеного пса.

И еще одно новшество в Новом завете: демонические сказки. Когда Иисус изгонял дьявола из кладбищенского сумасшедшего, он освободил целое сонмище демонов. Они обратились к Иисусу с просьбой разрешить им вселиться в стадо из двух тысяч свиней, мирно пасущееся на вершине холма. Случай весьма странный, ибо евреи не занимались свиноводством. И, кроме того, символический. «Пошли нас в стадо свиней и позволь вселиться в них», — попросили демоны. Но еще более удивительным кажется то, что они получили разрешение. И несчастные животные, по-видимому, совершенно обезумев, спустились по холму и, словно лемминги [704] , бросились в море, где и погибли. История неправдоподобная, ибо Иисус при своей доброте и мудрости никогда бы не допустил, чтобы подобная участь постигла божьи создания, которых к тому же на протяжении веков будут уплетать за обе щеки люди, то есть рабы Господни на земле. Следует отметить, что рассказ был наверняка чисто еврейской выдумкой [705] , ибо в те времена только израильтяне считали свиней нечистыми животными.

Мы так никогда и не узнаем, что же на самом деле ответил Иисус, ибо его слова были записаны раннехристианскими книжниками, и уж они-то постарались вложить в них именно тот смысл, который хотели. Однако удивительным кажется еще и тот факт, что, отправившись незадолго до своего ареста в оливковую рощу, Иисус уже больше не ссылается на «нечистых духов» и прочее наследие религии Месопотамии, чтобы впервые отозваться о дьяволе в духе Ветхого завета:

«Симон, Симон, остерегись: Сатане выдано разрешение просеять всех

вас сквозь свое сито...» [706]

Мы видим в этих словах выражение концепции дьявола, изложенной, если можно так выразиться, в «первом Ветхом завете», и в частности, в Книге Иова (см. гл. 14). Эта ссылка на Сатану однозначно свидетельствует о том, что нечистый дух должен был выполнить особую задачу. И кто же, если не сам Бог, возложил ее на него? Дьявол больше не был предводителем шайки капризных нечистых духов, кочевавших по свету, словно бездомные бродячие псы. Он снова предстал перед нами исполнителем божественной воли. В своей высшей мудрости Бог ниспослал людям испытание в образе дьявола, а это ни в коей мере не соответствовало концепции эссенов. Однако именно с таким толкованием Сатаны мы встречаемся на страницах канонических Евангелий. Следует ли думать, что Иисус отказался разделить точку зрения эссенов на дьявола как злейшего врага Бога и всего человечества? Или же греческий просветитель Лука, безусловно, умевший отличать ветхозаветного Сатану от дьявола эссенов, приписал Иисусу эти слова, чтобы показать полную отстраненность Сына Божьего от какого бы то ни было влияния идей эссенов? Я лично склоняюсь ко второй гипотезе.

После загадочного ухода Иисуса [707] , Сатана, если можно так выразиться, вступает в период междуцарствия. И в том контексте, в каком его упоминает Павел в Деяниях апостолов в фантасмагорическом эпизоде продажи земли Ананием, у нас есть все основания полагать, что злой дух действовал самостоятельно, без какой бы то ни было подсказки со стороны Бога. В самом деле, когда Ананий не отдал всех денег, апостол Павел стал увещевать его следующими словами: «Как случилось, что дьявол лишил тебя разума настолько, что ты решился обмануть самого Святого духа и присвоить себе часть денег, вырученных от продажи твоей земли?» [708] После чего Ананий упал замертво. Так вот, обвинение Павел не имело под собой никакой почвы, ибо Ананий вовсе никого не обманывал: Святой дух никогда не вмешивался в дела, связанные с превращением личной собственности в общинную, и Сатана здесь был ни при чем.

Однако в эпизоде, когда еврейские заклинатели попытались именем Иисуса исцелить одержимых, вновь появляются «злые духи» из Евангелий. Семеро сыновей непризнанного в истории первосвященника Скевы [709] , попытавшихся изгнать беса из одержимого, в ответ услышали слова, свидетельствовавшие о поистине странной осведомленности злого духа: «Иисуса знаю, и Павел [710] мне известен, а вы кто такие будете?»

Перед нами едва ли не пародия на демонологию александрийского толка, когда хитрые злые духи были в курсе всех «новостей». Они знали, кто такой Павел, и умели по каким-то известным только им признакам отличать настоящего исцелителя от самозванца, словно бактерии, которые «безошибочно определяют», где хороший врач, а где посредственный. Эпизод с незадачливыми заклинателями злых духов оказался таким показательным, что вся демонология была поднята на смех. Восточные религии действительно с большой неохотой воспринимали заимствованного у иранцев Аримана и когорту «крутых» демонов, пришедших к ним из Месопотамии. Но можно ли ждать большего от Луки [711] и Павла, которые не знали, что и делать после того, как Апостольский совет Иерусалима объявил Павла самозванцем и еретиком, сталкиваясь с общепринятыми взглядами на римскую концепцию учения Иисуса. Ни тот ни другой не ставили перед собой задачи пересмотреть концепцию Сатаны. Лука был скорее всего составителем текстов, нежданно-негаданно попавший в мифотворцы, а Св. Павел никогда не разбирался в теологических тонкостях. Приспособить Ветхий завет к новым веяниям оказалось для апостола далеко не простым делом, а те довольно скудные сведения, которые он почерпнул из учения Иисуса об эллинистических народах, населявших восточное Средиземноморье, не позволили ему пуститься в опасную авантюру, какой представлялась ему новая космогония. Так, Павел редко упоминал Сатану, например, когда отправлял к нему человека, совершившего аморальные «сексуальные действия», или когда произносил довольно банальные слова: «Сатана не должен властвовать над лучшей частью нашего тела». Нам так никогда и не узнать, считал ли Павел дьявола сподвижником Бога, получившим от него необходимые полномочия для того, чтобы подвергать людей испытаниям, или же он был всего-навсего заклятым врагом Всевышнего.