— Какой останавливать, Фёдор, совсем охренел? — рявкнул Савельев, и Кир, невольно втянул голову в плечи. Видеть его Павел Григорьевич не мог, но всё равно было страшно. — Куда я тебе остановлю, воду уже начали подавать! Остановим подачу воды, вот тогда точно все взлетим! Останавливальщик хренов.

Переверзев заговорил, щедро приправляя слова крепкими ругательствами. Кир не расслышал, но, кажется, что-то про насосы и про то, что соваться сейчас туда — чистое безумие, в любой момент долбанёт.

— Что там у вас? — к Савельеву пробился Литвинов, видимо, только что подоспевший. Вести тут на станции разлетались быстро. — ЧП?

— Боря, надо убирать людей отсюда! Слышишь? — Савельев повернулся к Борису Андреевичу. — Уводи всех!

— Куда уводить-то? Паш, что происходит?

— Да, … — Савельев покрыл Литвинова трехэтажным. — Что ты, Боря, как курица на насесте. Куда уводить, куда уводить? Эвакуируй, мать твою, всех. Выше выводи, на административный, на военный, не стой, как неживой! — и он снова повернулся к Переверзеву. — Фёдор, ты уверен, что дело в насосах? Ну?

— Не уверен. Но это вероятнее всего. Да только если б знать наверняка, какой насос, и то… там сейчас уже температура как в бане! Всё слишком быстро произошло, и утечка увеличивается — расклад такой, что хреновей не бывает. А у меня техника безопасности, Пал Григорьич, я людей вывел первым делом. Может, там вообще не в насосах дело, надо останавливать, по-другому невозможно…

— Невозможно? — Савельев побледнел. — А ну давай инструмент! Быстро, у тебя пять секунд!

Переверзев куда-то метнулся. Люди, стоящие плотной стеной, расступились. До Кира не сразу дошло, зачем Павлу Григорьевичу потребовался инструмент, зато Литвинов, который всё ещё стоял здесь, несмотря на только что полученный приказ, среагировал мгновенно.

— Эй, Паша, ты чего удумал? — он сделал шаг в сторону Савельева. — Совсем спятил?

— Я тебе что сказал, Боря? Тебе уши ватой заложило? Давай людей уводи!

— Это тебе, Савельев, наверно, где-то что-то заложило и не иначе мозги! Ты сам, что ли собрался туда лезть, идиот? Говорят же тебе — непонятно, где там течь. И выяснить нереально!

— Это мы посмотрим, реально или нет, — Павел Григорьевич отодвинул Литвинова, крикнул куда-то в сторону. — Ну, Фёдор, что ты там колупаешься? Быстрее давай.

— Сейчас, — возникший словно ниоткуда Переверзев сунул в руки Савельева небольшой ящик с инструментами. — Только, Пал Григорьич…

— Некогда, Фёдор…

— Павел Григорьевич, ты же не собираешься сам туда? — вперёд выступил мужик в белом халате с желчным лицом. — Ополоумел?

— Паша, в себя приди! — Литвинов загородил Савельеву путь. Его красивое лицо заметно изменилось — исчезла привычная насмешка в зелёных глазах, чётче обозначились складки возле рта, на переносице появилась глубокая морщина. Кирилл никогда ещё не видел Бориса Андреевича таким. Даже, когда они с Катей и Сашкой прибежали к нему в ту ночь, сообщить, что в Савельева стреляли, — даже тогда на лице Литвинова не было такой тревоги, как сейчас, и даже больше чем тревоги. Страх, вот что явно проступало сквозь напускную жёсткость, что плескалось в зелени глаз, страх за друга и ещё решимость — костьми лечь, но не пустить Савельева.

— Отойди, Боря, — Савельев сказал это тихо, но Кир, который стоял недалеко, надёжно скрытый от глаз чьей-то массивной спиной, услышал каждое слово. Как, впрочем, и все вокруг, потому, что гвалт, стоящий тут ещё секунду назад, внезапно стих — люди замерли и следили за Павлом Григорьевичем с каким-то странным выражением. — Не вынуждай меня с тобой драться. Я всё равно пойду. А у тебя приказ — эвакуировать людей и немедленно. Ну!

Последнее слово Савельев гаркнул так, что Кир вздрогнул, а Литвинов отшатнулся и нехотя отступил. Савельев поудобней перехватил ящик с инструментом и бросился по коридору к паровой камере.

— Паша!

Кир резко обернулся на знакомый голос и увидел Анну Константиновну. Она пробиралась сквозь толпу, взволнованная, очень бледная, а потом вдруг остановилась, словно всё поняла. Замерла на месте, застыла и только беспрестанно заправляла за ухо нервным жестом жёсткую чёрную прядку.

— Совсем сбрендил Савельев, — произнёс желчный мужик, и в этой короткой фразе удивительным образом мешалось неодобрение с восхищением. — Нашёл время геройствовать. Так глупо себя подставить. Если б знать, какой насос, а так…

И вдруг Кир похолодел. В памяти всплыл вчерашний вечер.

Влажное неровное пятно на бетонном полу, маленькие руки Марии Григорьевны, ловко проверяющие соединение на трубопроводе, тревожная морщинка, разрезавшаяся красивый лоб. Надо записать, Кирилл, в журнал, сможешь? Конечно, смогу, Мария Григорьевна. Ручка пишет плохо, соскальзывает на замасленном листе, видно, хватались за журнал грязными, плохо вытертыми руками. Кирилл старательно выводит в журнале: «предположительно утечка в третьем бустерном насосе — проверить», ставит для убедительности восклицательный знак…