Внезапно оказалось, что рядом с госпожой Снегиревой стоит прелестное юное создание в белом платье с воланами и кружевами, белых шелковых митенках, белых атласных туфельках и скромной ниткой жемчуга на лебединой высокой шее.

Намек был более, чем прозрачен. Впрочем, Олег не стал отказываться. Всё равно танец — это еще даже не помолвка. Кроме того, действительно, танцевать хоть с кем-нибудь нужно. И почему бы не с Настенькой Снегирёвой?

За разговором кончилась мазурка, объявили полонез, и Олег повел девушку в круг. Попытался её разговорить, но та лишь отчаянно краснела и упорно молчала, за весь танец не произнеся ни единого слова.

— Правда ведь, замечательная девочка? — первым делом сказала Снегирёва, едва получив дочь обратно. — Просто чудо! Золото, а не невеста. И приданое за ней немаленькое.

Олег согласно покивал и как бы невзначай спросил:

— А четвертой женой она готова пойти?

— Четвертой? — в один голос спросили мама и дочка.

— Ну да. Три у меня уже есть, но традиции позволяют брать до семи штук. Две сотни наложниц можно не считать, они законных прав не имеют.

— Да вы развратник! — возмутилась госпожа Снегирёва. — Шиш вам, а не моя кровиночка!

Кровиночка покраснела до ушей и спряталась за маменьку.

— Плохая у вас разведка, господин Снегирёв, — посетовал Олег. — Тщательней надо работать. А то супругу в конфуз ввели. Да и дочке теперь придется объяснять, кто такие наложницы и для чего они нужны. О, вот и мои жены. Сейчас я вас представлю. Куда вы, господа?

— По какому поводу веселишься? — подошла к Олегу несколько успокоившаяся Маша.

— Да вот, потенциальных невест вами пугаю. Те как слышат фразу «четвертая жена», так убегают прочь вперед собственного визга.

— Как ты можешь! — рассмеялась Алёна. — Ты рушишь надежды бедных девушек.

— Они, эти надежды, были разрушены еще месяц назад.

Вернулась Вера. Вернее, её вернул кавалер.

— Над чем смеётесь?

— Над наивностью некоторых особо ушлых господ. Как в них сочетаются столь противоречивые качества, я даже не могу себе представить.

Маша улыбнулась:

— Видимо, они считают себя не просто хитрыми, а самыми хитрыми. И обижаются, когда суровая реальность бьёт их по лбу. Девочки, вы не хотите попудрить носики? В таком случае, Олежек, мы тебя ненадолго оставим.

Девчонки дружно снялись с места и упорхнули по своим делам. Олег же спустя недолгое время решил, что ему пора подкрепиться. Там, у фуршетных столов, в момент поглощения вкуснейших канапэ, его окликнули со спины:

— Господин Песцов?

Олег медленно повернулся, пытаясь быстро прожевать уже попавшее в рот. Перед ним стоял немолодой уже мужчина, одетый настолько безукоризненно, что придраться не смогла бы самая строгая учительница этикета. Судя по выговору, иностранец. Дорогие запонки с бриллиантами, на правой руке перстень, с виду похожий на родовой, но надетый не на тот палец.

— Мы знакомы?

Олег после долгих тренировок научился поднимать одну бровь и сейчас решил применить навык.

— К сожалению, нет, — спокойно заметил незнакомец. — Позвольте представиться: сэр Реджинальд Феррет[1].

Несмотря на явственный акцент, иностранец говорил по-русски свободно. Наверняка специально изучал язык и, к тому же, имел немалую практику. Купец? Дипломат? Скорее всего, последнее.

— Чем обязан? — повторно вздёрнул бровь Олег.

— Меня попросили переговорить с вами хорошие знакомые из Европы. Дело в том, что незадолго до смены власти в Диком поле туда отправился посланник. При себе у него были некие бумаги, обладающие безусловной ценностью для Европы и совершенно бесполезные для вас. Мои знакомые хотели бы эти бумаги вернуть. На всё остальное, что есть при себе у посланника, они не претендуют. На самого посла, кстати, тоже.

— Понятно, — задумчиво произнес Песцов. — Ваши работодатели решили, что посланник рассказал мне всё, что мог, и большего ущерба причинить Европе уже не может. Зато может, вернувшись, под кружечку портера поведать чего-нибудь лишнего газетчикам. И чем избавляться от него в Европе, рискуя измазаться в дерьме, они предпочитают, чтобы это сделал я в Диком поле. За кого вы меня держите, сэр Феррет?

Иностранец ничуть не смутился:

— За безусловно умного и решительного человека, господин Песцов. И, к тому же, небрезгливого. До меня дошли рассказы о том, как вы поступили с несчастным полковником Фицджеральдом и с его подчиненными.

— Око за око, сэр Феррет.

— Вот как?

Феррет остро взглянул на Песцова.

— Впрочем, Предки с ними, с Фицджеральдом и прочими. Что вы скажете насчет бумаг?

— Ничего. Прежде я должен с ними ознакомиться. А потом уже дам ответ.

— Имейте в виду, господин Песцов, воспользоваться этими бумагами вам не удастся.

— Я именно об этом, дорогой сэр Феррет. У нас в Диком поле не принято верить джентльменам на слово. Как показывает практика, в подобных случаях издержки становятся непозволительно велики. Так что я вернусь во дворец, побеседую с посланником, погляжу на то, что у него имеется, а после сообщу вам своё решение. Каким образом вас можно найти?