— А ты не смотри на чужих женщин, — под улыбки подруг отрезала Алёна, — у тебя своих достаточно. Кстати, куда она под конец убежала, эта Некахуал? Ты что-нибудь понял?

— Ну вот: смотреть на других женщин нельзя, но следить за ними при этом необходимо. Ох уж мне эта женская логика, — вздохнул парень, не отрываясь от дороги. — Разумеется, я всё понял. Но мне интересно услышать, что поняла ты.

— Только то, что наши подарки вывели её из равновесия.

— А чуточку подумать?

Щукина честно подумала.

— Наверное, в таком состоянии ей было неудобно оставаться с нами, и она убежала, чтобы никто не видел её чувств.

— Именно, — подтвердил Олег. — Она убежала, чтобы не потерять лицо. А вот что конкретно её так вышибло, я могу только догадываться. Маша, может, ты что-то знаешь?

Каракалова обернулась назад с переднего сиденья.

— Я знаю только то, что она не является официальной женой императора, и у них нет совместных детей, — доложила она сухо, словно девушка из справочного. — С большой долей вероятности можно предположить, что это как раз и связано с родовыми камнями. Например, без них она не может забеременеть или дети обречены на смерть во младенчестве.

Маша хихикнула и продолжила уже нормальным голосом:

— Если я права, то в течении года в империи появится наследник престола. А еще через год наследника получит и род Пернатых змеев.

— Браво, Маша! — восхитился Олег. — По правде говоря, я и сам предполагал что-то подобное, но ты знала больше меня, и в целом твой анализ безупречен.

Ну вот, я опять оказалась самой глупой, — огорчилась Алёна. — Маш, а твои камни как выглядят, когда собираются все вместе? Мои, то есть, росомахинские, вы все видели.

— Я не видела! — встряла Вера.

— Ничего, потом найду тебе запись рождественского бала, поглядишь, — отмахнулась Алёна. — Ну так что, Маша, какой эффект у твоего фамильного жемчуга?

— Не знаю, — ответила та, — на моей памяти этого ни разу не случалось. Да и мать ничего не рассказывала. Я надеялась, что император подарит все недостающие части, но не вышло. Скорее всего, у него был только один предмет. Если верить старым описям, в комплекте должен быть еще жемчужный перстень. Может, он отыщется в ханской сокровищнице. Олег, ты как думаешь?

— Думаю, всё возможно. Пока сама не проверишь, не узнаешь. Приедем, спросим у Хоттабыча.

Тема себя исчерпала, и какое-то время компания ехала молча. Потом подала голос Вера:

— Олег, а водить машину — это сложно?

— Не сказал бы, — пожал плечами Песцов. — Но это всегда так: когда что-то умеешь, кажется, что несложно. А начнешь с нуля учиться — поначалу думаешь, что у тебя никогда не получится.

— А меня научишь? — не отставала Лебедева.

— Почему нет? Научу. Вам ведь в Москве всё равно машина понадобится: ездить на учебу и обратно, да по кафешкам кататься. А без прав никто вас за руль не пустит.

Алёна с Машей заинтересованно посмотрели на Олега и уже открыли было рты, но Вера успела первой:

— Олег, а давай прямо сейчас? Инспекторов здесь нет, дорога ровная. Научусь и буду гонять на твоём кабриолете.

— Вот уж фиг! — возмутился Песцов. — Это моя игрушка. Я лучше тебе другой подарю. Ты какого цвета хочешь? Голубенький или розовенький?

— Там разберемся. Ты лучше меня сейчас за руль пусти.

— Ладно, ладно, — засмеялся Песцов. — Ты хоть немного рулить умеешь?

— Немного умею, пару раз пробовала.

Олег остановил джип, вышел из машины, обошел её кругом, открыл переднюю правую дверку.

— Маша, пересаживайся. Я тут сяду, если что — вмешаюсь. Хоть руль перехвачу.

Каракалова с демонстративным недовольством, с бурчанием и хмурыми гримасами вылезла из машины и принялась моститься сзади. Олег же, пока Вера обживалась за рулем, регулировала зеркала и сиденье, стоял у открытой правой дверки, обозревая просторы. Машинально сунул руку в карман, и тут же вытащил обратно, недоуменно уставившись на знакомую уже грязноватую тряпицу.

— Что это? — тут же заинтересовались девочки.

Даже Вера, не прекращая возиться с регулировками, покосилась на Песцова. А сидевшие сзади Маша с Алёной чуть не наполовину вылезли вперед.

— Это — нечаянный трофей, — пояснил Олег. — Добыл примерно в этом районе, но так и не было случая посмотреть, что же мне досталось.

— Так разворачивай скорее!

Это прозвучало таким слаженным хором, будто девчонки полгода репетировали.

Олег оглядел три пары горящих любопытством глаз и принялся неторопливо разматывать ткань. Под верхним слоем грязной грубой материи обнаружился затянутый узлом шелковый платок. Развязывать узел оказалось тем ещё квестом, но портить вещь Песцов не захотел. А когда развязал, когда раскинул в стороны углы платка, то у него на ладони, на тонком белом шелке, на ярком полуденном солнце засияла крупная черная жемчужина в обрамлении нескольких более мелких. Жемчуг был искусно закреплен на ранте перстня. По шинке шла надпись, настолько мелкая, что прочесть её без лупы можно было даже не пытаться.