Колхозный тракторист Ф?дор Петухов отъездил на своей сельскохозяйственной машине двадцать пять лет. Трактор он любил как родную мать Евдокию Алексеевну, которая померла от душевного расстройства, когда Ф?дор, по пьяни л?жа в поле, попал под сенокосилку и лишился обеих ног. В городской больнице Ф?дору выдали вместо ног костыли, на которых он мог ходить, но не водить тяж?лую технику. Ф?дор сразу начал пить самогон, не давая отдыха ослабевшему от казни телу, и очень быстро допился до бешенства, начал бить жену и детей, а под Новый Год даже дал по морде председателю колхоза коммунисту товарищу Гурину, когда тот пытался образумить Ф?дора в отношении семейной жизни. По причине такого скотского поведения от Ф?дора ушла жена, а прочие колхозники сторонились озлобившегося тракториста, который был вечно пьян и страшен в безудержном буйстве.

Однажды, когда надравшись по своему обыкновению до состояния злой свиньи, Ф?дор ковылял летним вечером по околице деревни и нечленораздельно ревел пахабную песню, его внимание вдруг привлекли зв?зды, рассыпавшиеся над крышами почерневших в наступающей темноте изб. Ф?дор замедлил сво? шкандыбание и вытаращился на светила, разинув рот, и тогда ему в глотку сильным толчком вдруг вошла бесовская сила безногого героя Великой Отечественной войны л?тчика Мересьева. Осатанело заревев, Ф?дор поскакал на костылях по капустному полю, мотая мордой и плюясь из разинутой пасти, словно пытался избавиться от вселившейся в него чертовщины. Посередине поля он совершил особенно длинный прыжок и, не удержав равновесие, с разгону повалился наземь, бросил костыли и пополз, загребая руками и отталкиваясь культями от почвы.

Но сила м?ртвого л?тчика не оставила Ф?дора, и он окончательно озверел, поселился на просторах полей и забыл свои костыли, а для перемещеня в пространстве ипользовал способ перекатиполя, достигая такой скорости, что ни на комбайне, ни на тракторе угнаться за ним было невозможно. Питался Ф?дор дождевыми червями, которых выкапывал рылом из пашни, а также давил катящейся массой кур, которых никто у него не решался отобрать, и он пожирал их сырыми, л?жа в поле под днищем списанного заржавевшего трактора, который стал ему теперь домом. Правда, однажды колхозный зоотехник Григорий пытался пристрелить взбесившегося тракториста из берданки, но пуля Ф?дора не взяла.

Когда хромая Соня появляется на лесном горизонте, окаймляющем ареал Ф?дора с юга, он только что вылез из-под трактора и валяется на меже, радуясь окончанию долгого дождя и наступлению л?тной погоды. Луна освещает его смешанные с земл?й волосы и ветер бь?т с неба в лицо. Оскалившись, Ф?дор раскидывает мозолистые руки наподобие крыльев, и темнота земли сливается для него с темнотой неба, как бывает всегда, перед тем как он отправляется на сво?м ржавом тракторе в боевой вылет. Кругом стоит чистая, омытая дожд?м, смертельная тишина осени. Ф?дор летит, один, свободный от тяж?лой военной машины.

Соня останавливается над ним, отбрасывая почти прозрачную тень от плывущей в небе луны.

– Куда летите, дяденька?
– тихо спрашивает она, чтобы не очень помешать парению безногого человека.
– К зв?здам?

Ф?дор отсутствующе смотрит на не?.

– Отдыхаю я перед учебным воздушным боем, - нелюдимо отвечает он.
– Уйди, девочка, не мешай.

– Мне сказали, здесь поблизости лес каменный раст?т, - скромно говорит Соня, нагибаясь, чтобы потрогать раненую голень.

– Лес каменный не здесь, а очень далеко, только в него никто не верит. А я его с самол?та видел, - говорит Ф?дор.

– Я верю, - говорит Соня.
– Покажете мне дорогу?

– Не дойд?шь ты, девочка, - вздыхает Ф?дор, почему-то растроганный пониманием Сони до состояния, близкого к человеческому.
– Вон и ножка у тебя поранена. Давай я тебя на самол?те отвезу.

– А где же ваш самол?т?

– А вот, стоит, - Ф?дор взмахивает рукой в сторону трактора.
– Только вот горючего нет.

– Как же без горючего?
– спрашивает Соня, недоверчиво осматривая покрытый ржавчиной механизм, кол?са которого погружены в землю, как в прибрежную воду.

– Горючее возле колхозного музея в ведре стоит, только мне туда не добраться, через забор не могу.

Не только не обнаружив в тракторе никакой способности к пол?ту, но и вообще сомневаясь в его мобильности, Соня вздыхает.

– Ты, девочка, не грусти, машина в полном порядке, - Ф?дор, приподнявшись на кулаках выпрямленных рук, подползает к колесу трактора, где гвозд?м криво нацарапаны зв?зды, обозначающие вероятно число разбитых вражеских тракторов.
– Сходи за горючим и сразу полетим.

– Ладно, - устало соглашается Соня.
– Где этот ваш колхозный музей?

– А прямо пойд?шь, выйдешь на околицу, к избе Володьки, так мимо не? и иди прямо, упр?шься в забор, а справа калитка. Постучись, тебе Кириловна отопр?т. Скажешь, музей приехала посмотреть. А там хватай ведро и сюда. Поняла?

– Поняла.

Прихрамывая, Соня направляется к деревне. В лунном свете видны маленькие ободранные домики деревенской окраины, прячущими за жалкими облетевшими яблонями свою старческую наготу. Вдалеке, посреди полей, горит одним ж?лтым фонар?м крупная постройка, где отстаивается до весны колхозная техника. Чуя приближение Сони, деревенские собаки поднимают лай.