Маниакес поселил Лисию в резиденции гипастея, где жена губернатора города хлопотала над ней: между неожиданным приступом утренней тошноты и морской болезнью она выглядела изможденной. "Я рада, что сейчас двигается только мой желудок, - сказала она, - а не все вокруг меня тоже".

Вскоре она должна была оказаться в повозке, трясущейся по направлению к Стране Тысячи городов и, если позволит Фос, к Машизу. Маниакес не упомянул об этом. Он знал, что Лисия знала это. Как он мог винить ее за то, что она не хотела думать об этом?

Его лошадь, Антилопа, была так же рада, как и его жена, вернуться на твердую землю. Животное фыркнуло и подняло грязь, как только его увели с пристани. "Ты чувствуешь запах, где мы?" - Спросил Маниакес, поглаживая конский нос сбоку. Ветер показался ему горячим и пыльным, но у него не было обоняния животного. "Ты знаешь, что означают эти запахи?"

Судя по тому, как заржала Антилопа, возможно, так оно и было. Маниакесу пришлось использовать свои глаза. Видя эти холмы - почти горы - на северо-восточном и северо-западном горизонте, видя зеленую нить реки Ксеремос, текущую через сухую пустыню, мимо Лисс-Айона и впадающую в Море Моряков ... все это заставило его вспомнить сражения в Стране Тысячи Городов, которые вынудили Шарбараза, Царя Царей, плясать под его дудку, а не наоборот. Еще один год сражений там может даже принести победу, которая казалась невообразимой, когда он отнял трон у Генезия.

Его армия заполнила Лисс-Сайон до отказа и даже немного дальше: палатки выросли, как поганки, за городскими стенами. Он хотел направиться на северо-запад вдоль берегов Ксеремоса прямо к вражеской стране, но ему пришлось подождать, пока с его кораблей не сойдут не только люди и лошади, но и припасы. Оказавшись в Стране Тысячи городов, они могли жить за счет плодородной сельской местности. Однако по пути туда большая часть сельской местности была какой угодно, только не плодородной.

"Да благословит вас Фос, ваше величество, в вашем походе против врага".
– сказал местный прелат, дружелюбный маленький парень по имени Бойнос, за ужином в тот вечер. Маниакес улыбнулся ему в ответ; он никогда не слышал, чтобы "Пожалуйста, отправляйся куда-нибудь еще и перестань выгонять нас из дома" выражалось более элегантно .

"Я воспользуюсь всеми благословениями, которые смогу получить, спасибо", - ответил Автократор. "Я уже думаю, что добрый бог наблюдает за нами; макуранцы легко могли бы попытаться спуститься по Ксеремосу против Лисс-Айона. Без сомнения, мы бы снова прогнали их, но это могло бы отсрочить начало кампании, и это не пошло бы на пользу вашему городу. Он лучезарно улыбнулся Бойносу, довольный собственным преуменьшением.

Прелат нарисовал солнечный круг над своим сердцем. То же самое сделал Факразес, гипастеос, который был похож на несчастного кузена Бойноса. То же самое сделал и командир гарнизона Зауцес, который за годы, проведенные в выжженном солнцем месте, был смуглым и обветренным, как моряк. Он сказал: "Вы знаете, ваше величество, я ожидал от них чего-то подобного, но этого так и не произошло. Я продолжал посылать разведчиков вверх по реке, чтобы узнать, не замышляют ли они чего-нибудь. Однако я так и не нашел никаких признаков того, что они направлялись в эту сторону, за что я благодарю господа с великим и благим умом ". Он снова расписался.

"Возможно, они не беспокоились, зная, что мы всегда сможем добраться до Земли Тысячи Городов через Эрзерум, если придет известие о падении Лисс-Сайона", - предположил Региос.

"Простите меня, ваше высочество, но мне не нравится думать о том, что мой город снова попадет в руки неверующих", - натянуто сказал Факразес. "Мне не нравится думать, что происходящее в Лиссейоне важно для города Видессос только в том смысле, что это может заставить вас изменить свои планы".

Так вот, подумал Маниакес. В кои-то веки у Региоса не было наготове быстрого ответа; возможно, он не ожидал, что губернатор города будет с ним так прямолинеен - пусть и вежливо прямолинейен.

Лисия сказала: "Лисс-Сайон важен сам по себе, а также потому, что это ключ в замке, который, будучи полностью открыт, освободит всю Империю Видессос. Я сказал то же самое, когда мы приехали сюда два года назад, и я повторяю это сейчас, когда это начало сбываться ".

"Ты милостива, императрица", - ответил Факразес, склоняя к ней голову. Почти все в Лиссейоне хранили вежливое молчание о нарушениях в ее отношениях с Маниакесом, за что и она, и Автократор были благодарны. Возможно, этого было достаточно для разрешения Агафия здесь, вдали от столицы, в стране, где люди были более флегматичными, менее склонными к спорам. Или, может быть, наоборот, проживание так близко к Макурану, где разрешались браки между двоюродными братьями и даже между дядями и племянницами, заставило жителей Лисс-Айона спокойно относиться к таким союзам. Маниакес не намеревался спрашивать, какая из этих интерпретаций, если вообще какая-либо, верна.