Вместо этого он последовал за мыслью Заутца: "Что, если макуранцы что-то замышляют, но это направлено не на Лисс-Сайон?"

Командир гарнизона пожал плечами. "У меня нет возможности узнать об этом, ваше Величество. Никто из моих людей не проник достаточно глубоко в Земли Тысячи Городов, чтобы сказать наверняка".

"Хорошо", - сказал Маниакес. "Если Шарбараз и Абивард замышляют что-то еще, я полагаю, мы узнаем, когда они развернут это против нас". Он начал добавлять что-то вроде: Мы остановили все, что они бросали в нас до сих пор, но оставил это невысказанным. Если бы западные земли Видессии не находились под контролем макуранцев, ему не пришлось бы плыть на Лисс-Сайон, чтобы занять положение, позволяющее вести войну с врагом.

Регориос сказал: "Нам удалось продержаться так долго", что было ближе к тому, чтобы подвести итог тому, какой ситуация была на самом деле. Голос Регориоса, в свойственной ему манере, звучал жизнерадостно. Однако, когда простого выживания было достаточно, чтобы сделать человека жизнерадостным, тучи над головой были темными и безрадостными.

Как автократор видессиан, Маниакес не мог позволить себе показать, что он обеспокоен, чтобы этим не заставить волноваться и своих подданных, тем самым усугубив плохую ситуацию. Однако, когда они с Лизией готовились ко сну в комнате, отведенной им Факразом, он сказал: "Мы уклонились от стольких стрел, выпущенных из луков макуранцев, и смогли нанести ответный удар столь немногими. Как долго это может продолжаться?"

Лисия сделала паузу, чтобы подумать, прежде чем ответить. Будучи его двоюродной сестрой, она знала его почти всю его жизнь. Став его женой, она узнала его по-другому, более основательно, чем когда была единственной кузиной. Наконец, она сказала: "Макуранцы сделали все, что могли, для Видессоса, потому что они не могут добраться до имперского города. Мы далеки от того, чтобы сделать для них все, что в наших силах. Чем больше мы сделаем, тем скорее они образумятся и заключат мир ".

"Другие люди говорили мне то же самое с тех пор, как у меня появилась идея двинуть свою армию против них морем", - ответил он.

"Твое преимущество в том, что ты заставляешь меня в это поверить".

"Хорошо", - сказала она. "Я должна. Разве это не то, что они называют женским долгом?"

Он улыбнулся. "Нет, это что-то другое". Она тряхнула головой, откидывая с лица черные кудри. "Это не обязанность. Обязанности, которые ты несешь. Это..."

Это было приятно, не в последнюю очередь потому, что она не смотрела на это как на обязанность; он с грустью подумал о Нифоне, которая так смотрела на это. Потом он крепко спал. На следующее утро армия покинула Лисс-Сайон, направляясь на северо-запад.

II

Там, куда достигали воды Ксеремоса, его долина была зеленой и плодородной. Там, куда не могли добраться каналы и подземные ходы в стиле тех, что на западном плато Макурана, была пустыня. Кое-где местные жители возводили стены из сырцового кирпича и камня, но не против врагов-людей, а чтобы сдержать наступающие песчаные дюны. Тут и там остатки таких стен, торчащие из песка, говорили о неудачных боях.

Это был второй раз, когда фермеры в долине видели, как видессианская армия совершала вылазку для нападения на Макуран. В первый раз, два года назад, они колебались между паникой и изумлением; ни одного Автократора не видели в этой отдаленной части Империи столетиями, если вообще видели. Они не знали, разграбят ли солдаты их немногочисленное имущество. Верно, они и солдаты были верны одному и тому же государю, но часто ли это имело значение для солдат?

Маниакес удерживал своих людей от грабежей тогда, а также во время недавней осени, когда они отступили из Тысячи городов через Ксеремос. Теперь крестьяне махали с полей, вместо того чтобы убегать от них.

Когда Маниакес заметил об этом, Региос сказал: "Фермеры между Тутубом и Тибом не будут так уж рады нас видеть".

"Крестьяне в западных землях - как фермеры, так и скотоводы - не были рады видеть макуранцев, или тому, что их имущество разграбили, или тому, что им пришлось платить разорительные налоги Царю Царей, или тому, что их культ намеренно нарушили, чтобы разжечь вражду между ними", - ответил Маниакес.

"Это так, каждое слово, кузен, ваше Величество, мой шурин", - согласился Гориос, ухмыляясь одной из своих наглых ухмылок. "Но это не заставит крестьян в Стране Тысячи городов радоваться нашему появлению, независимо от того, насколько это верно".

"Я не хочу, чтобы они были рады видеть нас", - сказал Маниакес. "Я хочу, чтобы они так сильно нас ненавидели - я хочу, чтобы весь Макуран так сильно нас ненавидел, да, и так сильно нас боялся, - что они прекратят свою войну, вернут нашу землю и поселятся в своих собственных границах. Если Шарбараз предложит это сделать, насколько я понимаю, его чертовски хорошо принимают в любом из Тысячи городов, которые к тому времени останутся стоять ".

Он оглянулся через плечо. Довольно много повозок в обозе везли не корм для животных или пищу для людей, а прочные веревки, арматуру из железа и меди и большое количество бревен, распиленных на определенную длину. Оборудование выглядело безобидно - пока инженеры не собрали катапульты из составных частей, что они могли сделать намного быстрее, чем предполагало большинство командиров макуранского гарнизона.