Когда родители с дядей уехали, я побежала на первый этаж в гостиную, чтобы посмотреть мультики. «Телевизор — это привилегия», — так всегда говорит мне мама. Чтобы получить эту привилегию мне нужно слушаться родителей и хорошо учиться. Тогда по выходным я смогу несколько часов смотреть за жизнью вымышленных персонажей. Правда, за всю мою которую жизнь я еще ни разу не получала эту привилегию. Наверное, мне нужно усерднее трудиться…

Я сидела на большом мягком ковре, пила какао и смотрела «Спанч Боба», когда услышала стук в дверь. Сначала я испугалась, ведь дядя Альфред не предупреждал меня, что к нам должен кто-то прийти, но когда я увидела лицо соседа, я выдохнула. И хоть мое сердце продолжало сильно биться, я уже не переживала. Положила стакан на столик, надела тапочки и побежала к двери.

— Здравствуйте, дядя Феррар, — произнесла я, открывая дверь нараспашку.

— Привет, милая, тебя тут одну оставили что ли? — спросил мужчина, заглядывая внутрь.

— Да, дядя вместе с родители уехали в другой город по делам. Им что-нибудь передать?

— Нет, я пришел к тебе.

— Ко мне? — удивилась я.

— Да, не хочешь прогуляться по виноградным полям? — он улыбнулся.

— Мне нельзя выходить из дома, дядя Феррар… Папа сказал, что я под домашним арестом.

— Какой домашний арест?!

— Папа сказал, что это поможет мне стать более дисциплинированной.

— Я бы сказал твоему отцу пару ласковых…

— И у меня нет ключа, чтобы закрыть дом.

— К счастью, у меня есть, — мужчина потянулся рукой в карман и достал серебряный ключик. — Иногда правила можно нарушить. Альфред попросил, чтобы я присмотрел за тобой, пока их не будет. А мне будет спокойнее, если ты будешь на виду.

— Хорошо, только мультики выключу!

Мы шли вдоль огромного поля, на котором расцветал виноград. Несколько ягод мне удалось сорвать с ветвей и попробовать на вкус. Немного терпко, но очень сладко, мне понравилось. Когда мы подошли к небольшому ручью, я наконец смогла прервать тишину, которая повисла между нами.

— Вы злитесь на меня? — осторожно спросила я, поджимая губы.

— Почему ты так решила?

— П-потому чт-то…, — тихо всхлипнула. — Адам ненавидит меня, а он Ваш родственник, а значит и Вы ненавидите меня…

— Астрид, это не так. Я тебя не ненавижу и Адам тоже, — мужчина положил мне руку на плечо и присел на корточки.

— Но Ваша лошадь… она… погибла из-за меня! Это я виновата!

Мои глаза наполнились слезами. Каждый укол вины отзывался в моем сердце, как удар молота по раскаленному железу.

— Изабель умерла не из-за тебя, милая. Она была очень старой, ей было тридцать два года, представляешь? Это очень много для лошади! А несколько лет назад у нее обнаружили рак. Это такая болезнь… она очень плохая и забирает множество невинных жизней, — мужчина стих. — Скажу тебе честно, ты же уже взрослая девочка, да? Когда рак только обнаружили я хотел усыпить Изабель.

— Что такое усыпить? — спросила я сквозь всхлипы.

— Это значит избавить от страданий, — мужчина чуть улыбнулся, но я хоть и была ребенком, все равно понимала, что это улыбка грусти, а не радости. — Адам не позволил. Он был так привязан к этой лошади, что один раз даже помог мне принять роды. Честно говоря, я думал, что это травмирует его, ведь ему было пять лет, но нет… Он каждый день приходил в конюшню, чтобы ухаживать за жеребенком и его мамой, иногда даже оставался там ночевать.

— Но он сказал, что ненавидит меня…

— Люди часто кричат, когда им больно, и эта боль оборачивается словами, которые ранят еще больше. Иногда самые резкие слова — это лишь отражение тех шрамов, которые мы прячем в душе.

Дядя Феррар поднялся на ноги и, взяв меня за руку, вывел к его дому. У дверей я посмотрела на загон, который стоял около конюшни. Там же я увидела Адама. Ему было десять лет, но он уже выглядел, как самый настоящий подросток. И ростом был высок, и плечи были шире, чем у его сверстников.

— Не бойся, поговори с ним, — обратился ко мне мужчина.

— Дядя Феррар, я не уверена, что он будет рад меня видеть…

— Знаешь, Астрид, иногда нужно просто делать, а не думать головой, — дядя Феррар усмехнулся, а затем зашел в дом.

Я продолжала стоять на ступеньках крыльца, рассматривая мальчика со стороны. Мои родители все время на протяжении месяца говорили мне, какой Адам плохой. Он хулиган, и часто любит обижать тех, кто младше и слабее. Но, что, если они ошиблись? Такое же может быть? Взрослые же тоже допускают ошибки? Если бы Адам хотел мне зла, он бы не стал помогать мне, когда Изи ударила меня копытом.

Я поджала губы и пошла к нему. Честно говоря, я не знала, зачем именно иду. Наверное, мне просто хотелось перед ним извиниться, ведь я все еще чувствовала свою вину. Возможно, если бы не я, любимая лошадь Адама прожила бы еще несколько лет… Возможно, если бы не я, в душе мальчика не образовалась бы большая дыра боли.

Подойдя к забору загона, где были лошади и сам Адам, я хотела дотянутся до калитки, но мой рост этого не позволил. Тогда мне пришлось в платье перелезать через палки с торчащими в некоторых местах гвоздями. К сожалению для себя, я оставила несколько зацепок, но оправдание для родителей я придумаю позже. Сейчас я смотрела на светлого Адама, который, сидя на земле, расчесывал гриву лошади, лежащей рядом с ним.