— Мы можем дойти до стены памяти? — так мы называем то самое левое крыло.

— Конечно.

Девушка взяла меня за руки и помогла мне сесть. Я еще был слишком слаб, чтобы ходить, поэтому она попросила у медсестер инвалидную коляску, в которую помогла мне сесть. Я волновался, что ей будет слишком тяжело меня катать, поэтому сказал ей, что справлюсь сам. Мили недовольно что-то бурчала себе под нос, а затем и вовсе заявила, что мне сейчас нельзя напрягаться, так что она все возьмет в свои руки. Она докатила меня до лифта, там мы доехали до первого этажа, а потом через пару минут стояли напротив белой стены, на которой висел плакал веселой девушки с ярко-голубыми глазами. Линда смотрела на меня так же проницательно, как и при жизни. Прямо в душу.

— Я приношу ей цветы каждые два дня. Миссис Буэр сказала, что она очень любила тюльпаны.

— Спасибо, — произнес я, сжимая ладонь возлюбленной еще крепче.

Она встала рядом со мной и несколько минут мы провели в тишине. Я потянулся в карман, где нащупал то, что никак не ожидал найти. Через секунду я достал оттуда то самое фото, сделанное в ее день рождения. Мили наклонилась и едва улыбнулась.

— Она здесь такая счастливая…, — прошептала она.

— Это единственная фотография, которая у меня есть. Это был ее день рождения. Тогда я пообещал ей, что каждый год буду прилетать и праздновать вместе с ней.

— Стефан…, — девушка присела на корточки и поцеловала мои руки. — Она сейчас в лучшем мире. Уверена, она обрела покой.

— Я тоже…, — я прижал фото к груди. — Я тоже…

Линда… Ты стала моим воспоминанием…

Полтора месяца спустя.

«Уважаемые пассажиры, мы рады сообщить вам, что наш рейс из Берлина в Сиэтл подходит к завершению. Мы начинаем посадку, и в ближайшие минуты приземлимся в аэропорту Сиэтла. Пожалуйста, убедитесь, что ваши ремни безопасности пристегнуты, а все электронные устройства находятся в режиме полета» — услышали мы по громкой связи голос пилота.

Я повернул голову к окну, рассматривая мрачный город сверху. Милисента сидела рядом и крепко держала меня за руку. На ее лице сияла блаженная улыбка, а глаза сияют как раньше.

— Мы почти дома, — прошептала она.

— Мы почтиу насдома, — подчеркнул я и поцеловал девушку в лоб.

Самолет начало трясти. Вероятно, мы попали в зону турбулентности. Милс резко вдохнула в себя воздух, а затем закрыла глаза. Я крепче сжал ее ладонь в своей, а когда мы опустились ниже и все закончилось, она расслабленно выдохнула. Через двадцать минут наш самолет приземлился в международном аэропорте Сиэтла.

«Уважаемые пассажиры, мы только что приземлились в аэропорту Сиэтла, и я хочу поблагодарить вас за то, что выбрали нашу авиакомпанию для вашего путешествия. Надеюсь, что ваш полет был комфортным и приятным. Пожалуйста, оставайтесь на своих местах до полной остановки самолета, пока мы не сообщим о возможности выхода из салона» — произнес пилот.

Сиэтл встретил нас сильным мокрым снегом, хотя уже наступила весна. Я забрал ручную кладь, и мы медленно направились к выходу. На автобусе мы доехали до здания, там прошли паспортный контроль и проверку ручной клади. Забрали наши чемоданы и направились в зону прилета, где нас ждали мои родители, Стивен и Валери.

Что произошло за эти полтора месяца? Я победил рак. Первые недели после смерти Линды мое состояние не улучшалось. Тогда мистер Бэрроуз решил, что мне следует начать посещать психолога. Я решил не отказываться, потому что потерю близкой подруги я действительно переживал с трудом несмотря на то, что рядом была Милисента. Сеансы с психологом мне помогли. Я смог отпустить Линду, чтобы самому продолжить жить. Как только я принял то, что ее больше нет, мое состояние начало улучаться. Показатели анализов тоже становились все лучше, а когда мой лечащий врач вызвал меня в свой кабинет, он сообщил мне радостную новость: моя борьба окончена.

— Исследования показывают, что уровень клеток лейкемии в вашей крови минимален, и они больше не обнаруживаются в организме. Это означает, что лечение было успешным, и в данный момент вы находитесь в состоянии ремиссии.

Я до сих пор помню то облегчение, которое я испытал, когда услышал его слова. Еще неделю меня подержали в больнице, чтобы точно убедиться, что все хорошо, а затем выписали с наблюдением здесь, в Сиэтле.

Линду мы похоронили через несколько недель после того, как она покинула нас. Мне разрешили на день покинуть больницу. На похороны пришли все ее друзья, которых оказалось всего трое, мы с Милисентой и сотрудники больницы. Другим пациентам покидать больницу было запрещено. Они провели ее в последний путь там, сидя напротив стены памяти.

Когда меня выписали из больницы, я созвонился с родителями и они поставили меня перед фактом, что приедут в Сиэтл, чтобы навестить меня. Это будет наша первая встреча за несколько месяцев и первая встреча их с моей девушкой. Когда я рассказал Милс о том, что мои родители хотят с ней познакомиться, она пришла в ужас. Ходила из угла в угол и накручивала себя мыслями, что может им не понравится, хотя это полный бред. Я точно знал, что они примут ее, как родную.

В аэропорту я предложил Мили съехаться. Ее глаза распахнулись, когда я произнес заветные: «Давай жить вместе». Она выглядела не удивленной, а затем призналась, что Валери проболталась ей еще до моего отлета в Германию. Я тихо рассмеялся, а после прижал к себе девушку, шепча ей на ухо слова любви.