Рассчитываем ли мы на помощь Девы Марии в голубых одеяниях, надеясь, что она защитит нас от этих невзгод, окрашенных в синий цвет? Самые осторожные, конечно, обратились бы к ней… повесив на шею, а также на дверные и оконные проемы амулет от сглаза. По поверьям, распространенным во многих средиземноморских культурах, похожий на глаз ряд синих, голубых и белых концентрических кругов защищает нас от завистливых взглядов и недобрых пожеланий окружающих, отпугивая их своим пристальным взором. В Греции эти талисманы называются mati, и они являются частью визуальной культуры примерно с VI века до нашей эры. Hamsa, магрибский амулет в форме человеческой ладони, иногда с глазом или просто кругом в центре, выполняет аналогичную функцию. Еще раньше появился древнеегипетский ярко-синий «глаз Гора» – символ победы порядка над хаосом. Голубой огонь борется с синим.

Голубые горизонты и синие часы[239]

Пока синяя хандра не захватила вас целиком, давайте обратимся к более поэтичным оттенкам значения синего цвета. Леонардо да Винчи писал далекие пейзажи с помощью техники сфумато, создавая бледно-голубую дымку, – вспомните холмы за Моной Лизой и вид из окна за спиной Иисуса на «Тайной вечере». В записных книжках художника, датируемых концом XV – началом XVI века, изложены его проницательные наблюдения о трудностях восприятия цвета при недостаточном освещении или на расстоянии. Влажная голубоватая дымка смещает яркие цвета природы в монохромную палитру – и этот вывод в полной мере демонстрируется в картинах мастера. Эффект чем-то напоминает завесу тумана между наблюдателем и горизонтом, которая становится все плотнее и непроницаемее по мере приближения к горизонту. Связь синего цвета с большим расстоянием между нами и местом, куда стремится наше воображение, – еще одна составляющая его символического портфолио.

В старину французы называли это время суток l’heure bleue. Англичане говорили «смеркание». Само это слово переливается, раскатывается эхом (смеркание, мерцание, отблески, высверки), рождая в голове образы домов, где торопливо прикрывают ставни, и садов, окутанных теменью, и рек, плещущихся в полумраке о поросшие травой берега… Синие ночи необычайно ярки, что и является предвестником угасания. Джоан Дидон. Синие ночи.

Зрительное восприятие человека наиболее восприимчиво в синие часы сумерек.

Синий час, сумерки, время, когда количество света уменьшается и постепенно исчезает, а день сменяется тьмой, – еще одна смысловая линия оттенков синего. Сумерки – лиминальное[240] состояние, волшебный час. Когда начинает смеркаться, из укрытий выходят застенчивые существа. Олени со стройными ногами, мерцающие светлячки, хищные кошки и многие другие кормятся, летают и рыщут, когда садится солнце, – как и фантастические создания, такие как древние фейри и более современные вампиры и оборотни из серии романов Стефани Майер «Сумерки»[241]. В голубом полусвете на закате дня факт и вымысел кажутся одинаково правдоподобными.

Это время, когда зрение и слух человека обостряются до предела. Свет становится более тусклым, и мозг отключает довольно много фоновой активности, освобождая центры обработки звука и зрения, чтобы вместить больше данных. В случае со зрением наш механизм восприятия действительно работает эффективнее в условиях, не позволяющих функционировать палочкам в нашей сетчатке, но колбочки все еще воспринимают информацию о цвете. Эволюционное преимущество здесь очевидно: в сумерках наши органы чувств обостряются, чтобы помочь нам заметить хищников.

Неудивительно, что наш вид стал более осознанно воспринимать не только то, что происходит вокруг, но и то, что происходит внутри. Человеческие циркадные ритмы, управляемые сменой дня и ночи, претерпевают изменения. Уровень кортизола и других химических веществ, связанных со стрессом, температурой тела и бдительностью, снижается, в то время как уровень мелатонина и других гормонов, ответственных за подкрепление и отдых, растет. Может ли разница между дневным и ночным «я» объяснить двойственность доктора Джекила и мистера Хайда[242] или Аполлона и Диониса[243]? С одной стороны находятся логика и солнечная рациональность, а с другой – непредсказуемое, любящее удовольствия, импульсивное «я», предпочитающее покров ночи. Ускользающее, магическое свойство сумеречного времени соединяет эти два «я».

Блюз

С синим цветом связана еще одна разновидность магии – блюз, американский музыкальный жанр, рожденный порабощенными мужчинами и женщинами из африканской диаспоры. Несмотря на то что им запрещали использовать барабаны и трубы из опасения, что они могли с их помощью передавать сигналы восстания и сопротивления, несмотря на невероятно травмирующий опыт рабства – вопреки вообще всему в XIX веке появился блюз, полный смысла и чувств. Он возник из рабочих и духовных песен, юмора, ритма, в словах и нотах раскрываются сложные проблемы, рассказывается о невезении или упадке душевных сил. Блюзовая песня увлекает слушателей за собой, основываясь на юморе, пафосе и ритме, – она словно выстраивает сумеречно-голубой мост между исполнителем и аудиторией.

Пол Томлинс. Тадж-Махал, блюзмен. 2007.

Но почему же в названии блюза фигурирует голубой цвет, blue? Некоторые говорят, что название отсылает к алкогольным синим чертям. Но магия и опыт, из которых выросла такая музыка, слишком глубоки, чтобы их можно было объяснить похмельем. Может быть, все дело в западноафриканских ассоциациях между индиго и трауром? А может, к полям индиго в Северной и Южной Каролине, где безвозмездно трудились рабы? Или же блюз передает лиминальную магию сумерек, превращая опыт в душераздирающую песню, а та, в свою очередь, создает собственную эмоциональную вселенную? Честно говоря, никто не знает наверняка. Слово вошло в языки по всему миру и породило другие красивые термины, такие как блюзмен и блюзовые ноты, отбрасывающие красивые синие тени на все вокруг.