По истечении двух дней нас сфотографировали и выдали наши пропуска МИ-5. Затем Какни представил полицейского особого отдела в отставке из отделения С, который прочитал нам лекцию о секретном делопроизводстве. Нам сказали ни в коем случае не выносить документы из офиса. Всегда проверять, чтобы наш стол был очищен от всех бумаг, а двери заперты, прежде чем выходить, даже если всего на десять минут. Мне также выдали мой кодовый номер сейфа и сказали, что дубликат номера хранится в сейфе генерального директора, чтобы руководство могло получить любой документ в любое время дня и ночи из сейфа офицера. Все это было разумно, но я не мог не противопоставить это неадекватности проверки.

После первой недели Какни провел меня в кабинет, который был пуст, если не считать магнитофона на столе. Он достал из шкафа несколько больших катушек с пленкой.

– Вот, – сказал он, – с таким же успехом ты можешь получить это из первых уст!

Сюжет аудиозаписи был напечатан на катушке. «Краткая история британской службы безопасности» Гая Лидделла, заместителя генерального директора в 1946–1951 годах. Лидделл был выдающейся фигурой в истории МИ-5. Он пришел в 1927 году из Специального отдела, где практически в одиночку руководил советской контрразведывательной программой. Он решительно и энергично контролировал контрразведку МИ-5 на протяжении всей войны и был выдающимся кандидатом на кресло генерального директора в 1946 году. Но Эттли назначил вместо этого полицейского, сэра Перси Силлитоу, почти наверняка в назидание МИ-5, которую он подозревал в подготовке письма Зиновьеву в 1924 году [14] . Лидделл продолжал служить под началом Силлитоу, едва способный сдерживать свою горечь, только для того, чтобы попасть в скандал с Берджессом/Маклином в 1951 году. Он дружил с Берджессом много лет, и когда Берджесс ушел, то же самое произошло и с теми шансами, которые Лидделл все еще имел на высшую должность. Вскоре после этого он ушел в отставку с разбитым сердцем и перешел в Комиссию по атомной энергии.

Я аккуратно перемотал пленку и надел наушники. Мягкий, воспитанный голос начал описывать часть тайной истории Британии. МИ-5 была сформирована под руководством капитана Вернона Келла в 1909 году. Военное министерство, наконец, осознало, что надвигающийся европейский конфликт требует хотя бы малой толики контрразведки. Вскоре МИ-5 доказала свою полезность, арестовав почти всех немецких шпионов, действовавших в Великобритании, почти сразу после начала войны. Лидделл тепло отзывался о Келле, который, по его мнению, создал престижную организацию из неблагоприятных начал благодаря силе своей личности. Бюджеты МИ-5 были строго ограничены в годы после Первой мировой войны, и МИ-6 яростно лоббировала поглощение своего конкурента. Но Келл хитро боролся за сохранение контроля над МИ-5 и постепенно расширял свое влияние.

Зенит его престижа после Первой мировой войны пришелся на успешный рейд ARCOS в 1927 году. Советская торговая делегация, базирующаяся в их офисах по адресу Мургейт, 49 вместе со Всероссийским кооперативным обществом Лимитед (ARCOS), подверглась налету полиции, действовавшей по инструкциям МИ-5, и было раскрыто огромное количество шпионской деятельности. Рейд на АРКОС оправдал широко распространенное мнение внутри МИ-5 о том, что недавно созданное Советское государство было главным врагом и что для борьбы с ним должны быть задействованы все возможные ресурсы. Эта точка зрения была дополнительно подтверждена чередой других шпионских дел в 1930-х годах, кульминацией которых стала крупная советская попытка в 1938 году проникнуть в Вулвичский арсенал с помощью работавшего там инженера-коммуниста-ветерана по имени Перси Глэйдинг. Блестящему агенту МИ-5 Максвеллу Найту удалось посадить женщину-агента, которая предала заговор.

К 1939 году Келл потерял хватку. Он был стар. Лидделл щедро оправдывал неспособность МИ-5 подготовиться ко Второй мировой войне. Когда Черчилль стал премьер-министром, полный решимости трясти Уайтхолл до тех пор, пока он не покорится, уход Келла был только вопросом времени. Но хотя Лидделл сожалел о потере Келла, он сердечно приветствовал нового генерального директора сэра Дэвида Петри. Петри руководил вербовкой огромного количества одаренных интеллектуалов, и под его руководством (и Лидделла, хотя об этом не говорилось) возникла знаменитая система двойного пересечения. Каждый немецкий шпион, высадившийся в Британии, был либо схвачен, либо передан для передачи дезинформации немецкому верховному командованию. Операция прошла с выдающимся успехом и стала основным фактором в введении немцев в заблуждение относительно местоположения высадки в День «Д». Лидделл вынес простой вердикт МИ-5 во время войны. Он назвал это «лучшей связью непохожих умов в истории разведки».

Но отчет Лидделла закончился вскоре после войны. И, по правде говоря, его лекция плохо вошла в историю. Случай за случаем, инцидент за инцидентом были точно зафиксированы, но тема постоянного успеха МИ-5 вводила в заблуждение. Он прекрасно знал о недостатках послевоенного периода, корни которого, по сути, лежали в 1930-х годах. Не было упоминания о Берджессе и Маклине или о том, что они имели в виду, и не упоминалось ни об обширной программе модернизации, которая, как знали и он, и Дик Уайт в конце 1940-х, давно назрела.

Во многих отношениях Лидделл был трагической фигурой. Одаренный, пользующийся всеобщей популярностью на Службе, он мог по праву претендовать на роль главного архитектора нашего разведывательного мастерства военного времени. И все же его погубили его неразумные дружеские отношения. Когда я слушал запись, мне казалось, что он разговаривает сам с собой в затемненной комнате, исследуя историю в поисках оправдания загубленной карьеры.

Я также прослушал лекцию Дика Уайта о советской разведывательной службе. Очевидно, она была записана на одном из семинаров, проводимых для начинающих младших офицеров, потому что я слышал, как аудитория смеялась над его шутками. Выступление Дика Уайта было гораздо больше в стиле дона из Оксбриджа. У него был замечательный легкий тон, он пересыпал свою речь каламбурами, эпиграммами и ссылками на русскую литературу. Дик Уайт был хорошо осведомлен в советских делах, будучи директором старого отдела контрразведки «Б», прежде чем стать генеральным директором.

Он оживленно рассказывал о русской одержимости секретностью и о том, что современный КГБ уходит своими корнями в царскую тайную полицию. Он был проницателен в своем анализе исторического значения КГБ для большевистской партии. Советская разведывательная служба была гарантом партийного контроля в огромной и часто враждебной стране. Он также рассказал о том, почему британские и советские разведывательные службы неизбежно были главными противниками в игре в шпионов. Секретность и разведка уходили корнями в далекое прошлое обеих служб, и он полагал, что обе они отличались осторожностью и терпением, что отражало их национальные особенности. Он противопоставил это, к большому удовольствию своей аудитории, ревностной и часто чересчур поспешной деятельности «наших американских кузенов».