Камминг был богат сам по себе. Он владел большим поместьем в Сассексе. В деревне он играл сквайра, а в городе становился шпионом. Это пробудило в нем бойскаута. На самом деле большая часть его карьеры была потрачена на ведение книг МИ-5 и другие рутинные административные дела, и он с трудом сосуществовал с одаренной университетской элитой, которую призвали в разведку во время войны. Но у Камминга действительно был один удивительный талант. Он поддерживал легендарное количество контактов. Это были не просто закадычные друзья из клуба, которых у него было много. Он содержал их во всевозможных причудливых местах. Если офису нужна была одноногая прачка, говорящая по-китайски, Камминг мог бы ее предоставить. Когда должность директора филиала «А» стала вакантной, Камминг был очевидным кандидатом на ее место.

Камминг заказал перепелиные яйца и немного расспросил об истории моей жизни. За обедом он слушал с незаинтересованным видом, пока, наконец, не заказал два бренди и не перешел к цели своего гостеприимства.

– Я хотел спросить тебя, Питер, о том, как, по твоему мнению, обстоят дела на Службе, технически говоря?

Я наполовину предвидел его подход и решил, что пришло время высказать свое мнение.

– Вы ничего не добьетесь, – сказал я ему категорично, – пока не назначите ученого, занимающегося решением проблем, и полностью не введете его в курс дела.

Я сделал паузу, пока подавали бренди.

– Вы должны предоставить ему доступ к оперативным сотрудникам, и он должен помогать планировать и анализировать операции по мере их проведения.

Камминг накрыл свой стакан ладонью и осторожно покатал его содержимое.

– Да, – согласился он, – скорее всего; мы сами пришли к такому выводу, но очень трудно найти подходящего человека. Джонс 1 претендует на эту должность, но если мы его впустим, он захочет управлять заведением на следующий день.

Я согласился.

Некоторое время я давал понять Уинтерборну, что был бы заинтересован в поступлении на Службу на полный рабочий день, если бы появилась подходящая вакансия.

– Я полагаю, Хью сказал тебе, что я заинтересован в присоединении? – спросил я.

– Ну, в этом-то и проблема, Питер, – ответил он. – У нас есть соглашение о запрете браконьерства с Уайтхоллом. Мы просто не можем завербовать вас оттуда, даже если вы станете добровольцем.

Камминг осушил свой бокал одним движением запястья.

– Конечно, – продолжал он, – если бы вы покинули военно-морской флот, все могло бы быть по-другому.

Это был типичный Камминг, он хотел, чтобы я сделал первый шаг. Я поднял проблему моей адмиралтейской пенсии. Я бы потерял все четырнадцать лет стажа, если бы я ушел, это продолжалось бы годами, и, в отличие от Камминга, у меня не было личного дохода, на который я мог бы опереться. Камминг легонько постучал по краю своего бокала с бренди и изобразил удивление, что я вообще поднимаю эту тему.

– Я уверен, ты прекрасно понимаешь, что это была бы потрясающая возможность для тебя, Питер, – сказал он.

Он сделал паузу и вернулся к одной из своих любимых тем.

– Мы не государственная служба, и вы должны быть готовы доверять нам. Всегда есть тайное согласование. Я не думаю, что мы могли бы давать какие-либо письменные обязательства, но я уверен, что, когда придет время, мы сможем что-нибудь организовать. Знаете, нам не нравится видеть, как страдают наши ребята.

После обеда мы вышли из роскошной кожи и бренди In and Out Club в водянистую яркость Пикадилли.

– Дай мне знать, Питер, если решишь уйти из Адмиралтейства, – сказал Камминг, – и я проведу кое-какие зондажи среди директоров.

Мы пожали друг другу руки, и он зашагал в сторону Леконфилд-хаус, зажав зонтик под мышкой.

Подход Камминга был случайным. Противолодочный проект подходил к концу. Адмиралтейство стремилось перевести меня на новую работу в Портсмуте, которую я не стремился выполнять. Компания Marconi тем временем заключила контракт на разработку проекта Blue Streak совместно с English Electric. Эрик Иствуд, заместитель главы лаборатории Маркони, предложил мне работу инженера системы наведения Blue Streak. В течение месяца я уволился из Адмиралтейства и присоединился к компании Marconi в качестве старшего научного сотрудника.

Я обнаружил, что исследования в области ракет совершенно деморализуют. Отчасти это было потому, что я надеялся, что скоро присоединюсь к МИ-5. Но я был не одинок в понимании того, что ракетная система вряд ли когда-либо будет создана. Это была глупость, памятник британскому самообману. В любом случае такого рода наука была в конечном счете негативной. Зачем тратить жизнь на разработку оружия, которое, как вы надеетесь и молитесь, никогда не будет использовано?

Я позвонил Каммингу и рассказал ему. Я уволился из Адмиралтейства и ждал его следующего шага. Наконец, спустя шесть месяцев я получил еще одно приглашение на обед. Гостеприимство было заметно менее щедрым, чем в прошлый раз, и Камминг сразу перешел к делу.