– Итак, меня зовут Вениамин Сергеевич Карецкий. Представьтесь пожалуйста.

– Белинская Полина Андреевна, – ответила она тихо и вновь шмыгнула носом, уставив взгляд на свои кисти рук, которые пыталась втянуть в растянутые рукава вязанного голубого свитера.

– Простите, я слегка простудилась, – вновь еле слышно, чуть с хрипотцой в голосе проговорила она и провела торчащим из-под куртки рукавом кофты под своим носом. – Не заразить бы Вас.

– Как же так ты умудрилась летом простудиться? – спросил он, абсолютно без фальши в голосе, вкладывая в свой вопрос искреннюю заботу и беспокойство. Она ничего не ответила, лишь подозрительно посмотрела на него и поёжилась, от пробежавшего внезапно озноба. В эту секунду ему по-отечески захотелось просто обнять её, прижать к себе и сказать: «Всё будет хорошо, не переживай». Но, взяв себя в руки, он вышел из-за стола и включил электрический чайник, стоящий на маленьком деревянном столике в углу кабинета. Он смотрел на её спину и заметил, что она вся дрожит. «Видать действительно простудилась», – подумал он про себя, взял бушлат, который лежал на диване, свёрнутый им в виде подушки, расправил и накинул ей на плечи. Она вздрогнула, обернулась и пристально посмотрела ему в глаза.

– Не надо.

Полина привстала со стула, чтобы скинуть бушлат.

– Оставь, – твёрдо сказал Карецкий и положил свою руку ей на плечо, после чего вернулся за своё рабочее место.

– Спасибо, – еле слышно ответила она и плотнее укуталась в него. – Меня закроют?

– Да, – не пытаясь смягчить удар, ответил он. – На двое суток точно, а там будет видно. Всё будет зависеть от того, как ты будешь себя вести и что рассказывать.

– Спрашивайте. Отвечу – как есть, но Вы пожалуйста, запишите в протокол как нужно Вам, я не хочу доставлять проблем.

Он положил шариковую ручку на стол, которую до этого вертел в руках и твёрдо, но как можно спокойнее проговорил:

– Значит так, уважаемая! – От нарастающего в нём гнева, он внезапно перешёл на «Вы». – Если Вы ещё не поняли, где оказались и что за это Вам грозит, объясняю: сейчас Вы будете задержаны за кражу имущества, принадлежащего гражданке Голощенковой. Я не знаю, какие у вас там с ней отношения и что произошло на самом деле, но ближайшие сорок восемь часов Вы проведёте здесь в отделе в камере изолятора временного содержания, а в просторечье «ИВС». Мне не нужно записывать то, что нужно мне. Я хочу услышать, как всё было на самом деле, и Вы мне сейчас это расскажете. Дальше я сам решу, что писать в протокол, а что нет. Вам это понятно?

Видимо он проявил излишнюю жёсткость, потому что Полина вся сжалась в комок и практически полностью скрылась в толще накинутого на её хрупкие плечи бушлата, как черепаха, прячущая своё тело в панцире. Внезапно он понял, что перегнул палку, ведь перед ним сидел совсем ещё ребёнок. Вообще, он не любил проявлять жесткость в подобных ситуациях, уж удовольствия ему это точно не доставляло. И сейчас ему стало противно от чувства превосходства над этим маленьким испуганным зверьком. Более того он ощущал себя здоровенным мужиком, замахивающегося палкой на младенца, беспомощно лежащего на земле. Но этим он лишь преследовал единственную цель – узнать, что же там, чёрт возьми, произошло на самом деле.

– Понятно, – чуть слышно произнесла Полина. – Я сидела дома и ждала Лёшу с работы…

– Секундочку, – прервал он её для одной не большой формальности. – Всё, что Вы сейчас скажете, я запишу в протокол допроса подозреваемой. Однако перед началом допросом я обязан спросить, нуждаетесь ли Вы в услугах адвоката? Если нуждаетесь, но у Вас нет денег, адвокат будет предоставлен Вам бесплатно.

Полина уставилась на него широко раскрытыми глазами, будто не понимая, о чём он сейчас говорит. Затем произнесла:

– Я не знаю. Я впервые в такой ситуации.

– Вы понимаете, что Вам светит до шести лет лишения свободы. Вы совершали это преступление?

– Я не понимаю, о чём Вы говорите. Я ничего не воровала!

Голос Полины сорвался почти на крик и всхлип одновременно, но она взяла себя в руки и сказала ещё раз, только тише:

– Я ничего не воровала, она сама отдала. Точнее он так мне сказал.

– Успокойся. – Его тон к ней изменился и теперь его одолевало желание успокоить её и избавить от страха, который так или иначе будет присутствовать у любого, кто окажется в подобной ситуации. – Давай поступим следующим образом. Хочу, чтоб ты поняла: я тебе не враг, поэтому предлагаю на данном этапе от услуг адвоката отказаться, а там будет видно.

Он не знал, как сделать так, чтобы она поверила ему, а уж тем более доверилась. Для неё он был лишь представителем власти, который выполнял свою работу. Но ему чётко было ясно лишь одно: её жестоко подставили. Карецкий искренне желал ей помочь, но не мог это сказать на прямую, а она не понимала, почему она должна ему поверить. Но она сделала это. Полина молча кивнула своей маленькой белокурой головкой. Он протянул ей бланк уведомления о предоставлении защитника, указал галочкой, где ей нужно расписаться и продиктовал, как написать отказ от услуг адвоката. Она написала необходимый текст и поставила свою подпись в бланке, после чего передала его Карецкому.

– Хорошо, теперь давай расскажи, как всё было, после чего я запишу твои показания в протокол.

– Так вот. Я ждала Лёшу, он задерживался, – начала она, но он снова её перебил.

– Кто такой Лёша?

– Муж мой, точнее парень, мы с ним живём вместе, но не расписаны.

– Ясно, дальше.

– Потом раздался телефонный звонок. Мама меня позвала к телефону и сказала, что это Алексей. Он был у Голощенковой дома, сказал, что я должна прийти к ней в квартиру, тут кое-что нужно было забрать. Я оделась и пошла. Где живёт Голощенкова я знала, так как много раз была там.