К концу октября катастрофа для жителей Лиссабона стала неминуема. Англо-нормандцам удалось построить осадную башню у юго-западного угла стены. Жители попросили о перемирии на одну ночь, чтобы посовещаться, и на следующее утро предложили условия капитуляции: город и все его золото перейдут к Афонсу при условии, что горожане получат пощаду. Возможно, тем самым предполагалось вызвать новые разногласия среди крестоносцев; так и получилось. Теперь проблемой оказались фламандцы и рейнландцы. Англо-нормандцы, по-видимому, соглашались принять эти условия и двигаться дальше, а вот их соратники считали, что будет несправедливо, если победу одержат крестоносцы, а выгоду получит Афонсу. Сначала они вынужденно уступили, но, войдя в город, фламандцы и отряды из Кельна все равно занялись грабежом. С большим трудом удалось восстановить порядок, а затем войско должным образом поделило добычу.

После того как пал Лиссабон, крестоносцам покорились также городок Синтра на севере и замок в Палмеле на юго-западе. Новым епископом города избрали участника крестового похода Гилберта Гастингского. В День Всех Святых (1 ноября) христиане ритуально очистили и повторно освятили главную мечеть Лиссабона, которая до VIII века была церковью и центром местной епархии. После этого на мусульман соседних регионов напала жестокая чума, которую автор повествования истолковывает как знак Божественной немилости. Свой труд он завершает пространной благодарностью Богу.

Автор – хорошо информированный очевидец событий, но, по его собственному признанию, он далеко не нейтрален. Он пишет с точки зрения лагеря англо-нормандцев, причем той его части, куда входил Генри. Когда другие англо-нормандцы медлят, они поступают неправильно; когда фламандцы и рейнландцы доставляют неприятности, это объясняется их жадностью и нечестностью. На самом деле все было явно сложнее. Многих англо-нормандцев, похоже, огорчили условия капитуляции, и маловероятно, что они воздержались от последующего разграбления города.

Но какие бы оговорки мы ни делали, нет причин сомневаться в сути повествования. Возможно, автор преувеличивает, но вымысел не заводит его далеко. Его текст дополняют хроники немецких участников похода. Существуют также краткие заметки об этих событиях, которые в целом подтверждают его рассказ. Действительно, как раз из-за участия самых различных групп разграбление Лиссабона упоминается в историях и хрониках Нижних земель, Саксонии, Англии, Шотландии и Франции {283} . Эти свидетельства помогают проследить движение крестоносцев после осады – когда анонимный хронист замолкает. Многие из них утверждают, что армия отправилась непосредственно в Святую землю, где присоединилась к основным силам крестового похода. Но есть основания сомневаться и в этом. Во фламандских «Анналах Эльмара», весьма надежном источнике, сообщается, что армия отошла в феврале 1148 года (сведения подтверждаются другими источниками), а затем разграбила Фару на юге Португалии {284} . Очевидно, крестоносцы продолжали вносить свой вклад в дело возвращения христианства, продвигаясь по полуострову.

На этом они не остановились. Одно замечание в рассказе генуэзского государственного деятеля и историка Каффаро об осаде каталонского города Тортоса (1147–1148), в которой Генуя участвовала, оказывая поддержку с моря, говорит о том, что там присутствовали и англо-нормандские войска. И хотя Каффаро не объясняет, откуда они взялись, почти наверняка это была та же самая армия (или ее часть). Собственно, то же самое сообщает кельнский хронист: после взятия Лиссабона войско крестоносцев помогало штурмовать Тортосу, а потом отправилось в Святую землю. Этот хронист описывал события, которые еще были живы в памяти, а его город отправил тогда в поход отряд рейнландцев {285} .

Более поздние документы из этого региона свидетельствуют об активном расселении англо-нормандцев в Тортосе и вокруг нее. Это показывает, что, хотя большая часть армии направилась в Святую землю (как сообщает кельнский хронист), некоторые остались и поселились в недавно обращенном в христианство городе {286} . Здесь наблюдается интересный контраст с Лиссабоном. Если не считать епископа Гильберта, у нас нет никаких свидетельств того, что там поселился кто-то из крестоносцев. Отчасти это может быть связано с тем, что архивы Каталонии богаче, чем португальские. Но также тут отражена различная природа этих двух кампаний. Можно было сомневаться, является ли осада Лиссабона частью крестового похода, но в случае Тортосы таких колебаний возникнуть не могло: здесь папа Евгений III действительно призывал к крестовому походу. Таким образом, доведя осаду до конца, крестоносцы выполнили свои обеты. И поскольку правивший в Каталонии граф Рамон Беренгер IV был заинтересован в поселенцах, многим, видимо, показалось заманчивым послужить христианскому делу в этом месте. По сей день в Каталонии сохранилась специфически региональная фамилия Англез [39] .

Второй крестовый поход – не единственное появление нормандцев в Иберии. Рожер де Тосни заработал себе устрашающую репутацию в Каталонии еще в начале XI века, когда его соотечественники делали первые шаги в Южной Италии. Во многом ситуация внутри двух этих регионов была сходной. Политическая система отличалась раздробленностью, а выгоду можно было получить не только за счет соседей-мусульман, но и за счет других христианских владетелей. Как и нормандские завоеватели Италии, Рожер вскоре с помощью женитьбы вошел в местную аристократию. Но когда он, казалось, уже пустил корни, его изгнали (возможно, к этому приложили руку завистливые каталонские феодалы). Тем не менее влечение к полуострову, похоже, стало чем-то вроде семейной традиции: сообщается, что сын Рожера тоже провел здесь какое-то время {287} .

Связи между Нормандией и Иберией никогда не были особенно сильны, но в последующие годы интерес к полуострову сохранялся, особенно в контексте конфликтов с Аль-Андалусом и его христианскими соседями {288} . Сообщается, что Роберт Криспин сначала участвовал в осаде Барбастро в 1064 году, а потом уже отправился в Италию и далее в Византию. Более значительный вклад в местную историю в начале XII века внесли два других нормандца – Ротру де ла Перш и Роберт Бурдет. Ротру присоединился к Первому крестовому походу в составе отряда Роберта Куртгёза и, возможно, участвовал в первых кампаниях Альфонсо I Воителя, короля Арагона (около 1104–1105 годов). К 1120-м годам он точно находился на службе у Альфонсо. Ему отдали некоторые части Сарагосы, а в 1123 году он уже именовался графом Туделы (которая пала в 1119 году). В 1125 году Ротру со значительной частью своего окружения вернулся в Нормандию, однако вновь появился в Арагоне в начале 1130-х годов – все еще в роли графа Туделы {289} . Но еще более прочный след в Иберии оставил один из сторонников Ротру – Роберт Бурдет. Он был вторым после Ротру человеком в Туделе. В 1129 году ему дали в управление только что созданное приграничное владение Таррагона. Роберт правил с большим успехом, пытаясь создать независимое государство, во многом похожее на владения Готвилей. Противодействие местных архиепископов, а также графов Барселоны и королей Арагона в конце концов положило конец этим мечтам, и тем не менее нормандское присутствие в регионе сохранялось до 1177 года {290} .