Сняв промокшие джинсы, я натянула тети-Лидины. В длину они мне оказались как раз, чего нельзя было сказать про ширину.

— Спадают, — сообщила я Зойке.

— Держи ремень, — вновь заглянула в платяной шкаф Зойка.

С ремнем джинсы стали держаться. Хотя не могу сказать, что это выглядело красиво. Но ведь сейчас ни меня, ни Зойку никто не видел.

— Спокойно, подруга, — будто прочла мои мысли она. — В конце концов, мы с тобой не на подиуме.

— И то верно, — опустилась я в кресло.

— Пойду в ванной повешу, — ухватилась за мои мокрые джинсы Зойка.

— Нет. Я сама.

Однако Зойка не дала мне подняться из кресла.

— Сиди. Я сейчас.

Она ушла. Я оглядела давно знакомую комнату. Два больших трехстворчатых окна с необычно высоко расположенными подоконниками были забраны решетками. Все-таки первый этаж. В центре комнаты находился огромный старинный дубовый стол. Сейчас он был в сложенном состоянии. Когда же его раздвигали, за ним могли поместиться человек двадцать. Правда, в основном Зойкина мама использовала его не для приема гостей, а для работы. Она на нем кроит и шьет.

Тетя Лида — портниха. Раньше она работала в ателье, а теперь — в одном из бутиков ГУМа. А кроме того, она берет частные заказы на дом. Конечно, сейчас в Москве одежды продается полно, и притом самой разнообразной. Но, по словам тети Лиды, еще больше на свете нестандартных фигур. И людям с такими фигурами либо приходится все подгонять (этим, кстати, она и занимается в бутике), либо просто шить по индивидуальному заказу, что тетя Лида делает дома и благодаря чему, как она говорит, «сводит концы с концами».

Вдоль стен, один напротив другого, стоят два дивана. Один — Зойкин, другой — тети-Лидин. Совершенно одинаковые, как два пожилых, но еще бодрящихся брата-близнеца. На обоих лежит множество разновеликих и разноцветных подушечек. Квадратных, прямоугольных, круглых... И одна, огромная, ярко-розовая, в форме сердца. Зойка ее называет «романтической подушечкой». Когда у моей подруги наступает период очередной влюбленности, она дома с этой подушкой не расстается. Кстати, эти подушки, сделанные руками тети Лиды, не раз и не два страдали от нашего с Зойкой нашествия. Тетя Лида использовала в качестве набивки обрезки разных тканей. А мы с Зойкой еще два года назад (а честно признаться — еще даже год назад!) вовсю играли в куклы. И постоянно шили для них новые наряды. Поэтому часто потрошили подушки в поисках нужных тканей.

Естественно, мы совершали набеги тайком и в отсутствие тети Лиды. Она, наивная, потом очень удивлялась.

— Вроде нормально набила. Почему подушка так похудела? Наверное, ткань уминается.

Она добавляла обрезки в каждую подушку. Но и мы с Зойкой не дремали. А потому, к еще большему изумлению тети Лиды, подушки вновь начинали худеть. Конечно, тетя Лида и так исправно снабжала не только собственную дочь, но и меня самыми разнообразными лоскутками для кукольных нарядов. Но почему-то самое ценное, интересное и необходимое оказывалось именно в подушках.

Зойка вернулась и, пройдя всю комнату, остановилась у письменного стола возле окна. Взяв с него большую папку, она притащила ее на диван.

— Вот. Смотри.

Усевшись, она водрузила папку на колени и развязала тесемки. У меня почти тут же вырвался восхищенный возглас. На листе ватмана была изображена девушка в потрясающем бальном платье, нежно-розовом, с пышными рукавами. С одной стороны платье было присборено, и из-под него виднелась роскошная кружевная юбка.

— Это Золушка на балу, — немедленно пояснила Зойка. — Нравится?

— Могла бы и не спрашивать, — откликнулась я и с нетерпением перевернула лист.

— А это Золушка у себя дома, — прокомментировала следующий эскиз моя подруга.

Золушка с чумазым лицом стояла в крайне живописных лохмотьях.

— Да-а, Зойка, — выдохнула я.

— Правда нравится? — не сводила с меня напряженного взора она.

— Нравится — не то слово, — вновь восхитилась я. — Это просто потрясно.

Мне хотелось скорее добраться до следующего листа, однако Зойка схватила меня за руку:

— Погоди. Сперва я тебе покажу другое.

— Что другое? — уставилась на нее я.

Зойка, не отвечая, вскочила с дивана и схватила с письменного стола коробку из-под сапог.

— Это, конечно, сильно уменьшенный вариант, — смущенно проговорила моя подруга. — В общем, сама гляди.

И, скромно потупившись, она протянула мне коробку. Я сняла крышку. Внутри оказались две куклы. Знакомые мне с детства Зойкины Барби и Кен. На Барби было точно такое же платье, как у Золушки с рисунка.