Шрифт:
— Бери.
— Не хочу. Мне от вас ничего не надо.
— Это не тебе. Я же сказал, ребятам с которыми ты живешь.
Ладонь накрывает карточку, медленно тянет ее по столу.
— А пин код?
— Сорок два восемнадцать.
— Могу взять все что угодно?
— Там всего шесть тысяч. Все что угодно не получится.
Смотрю на сумму списания средств с карты, едва сдерживая улыбку. Пять восемьсот девяносто четыре.
— Я смотрю, с математикой у тебя все в порядке.
— Не жалуюсь. Я же не тупой.
— Поехали. Давай помогу, — тяну руку к пакетам.
— Я сам справлюсь.
— Ну сам, так сам.
Провожаю взглядом сутулую фигуру пацана. На улице еще день-деньской, а во дворе интерната никого нет. Неужели и тут дети сидят в гаджетах? Хотя, какие у них тут гаджеты. От мыслей отвлекает стук в окно. Мальчишка лет семи заглядывает в машину.
— Здрасьте. А вы кто? — смотрит на меня темными немного раскосыми глазами.
— Дядя Паша, — говорю слегка прокашлявшись.
— Иван, — тянет узкую ладошку в окно, пожимаю его ручонку.
— Вы Жеку хотите забрать?
Что ответить этому галчонку? Стоит, смотрит прямо в душу, глаз не отводит.
— Машина у вас красивая! — не дожидаясь моего ответа восхищенно произносит он, проводя пальцем по рулю. — Возьмите лучше меня. Я маленький. Мне всего восемь. Первый класс окончил. Учусь хорошо. Пятьдесят шесть слов по технике чтения.
Сглатываю подкативший ком.
— А Женька уже большой, его вы не перевоспитаете, знаете, как на него воспиталки матюгаются. А я послушным буду…
— Фамилия у тебя какая?
— Жуков, как у маршала. Вы знаете, маршала Жукова? Я тоже военным буду…
— Ванька! Я тебе сейчас уши оборву, — зычный женский голос разносится по округе.
— Возьмете меня?
Растеряно киваю.
— Фамилию запомните! Ее легко запомнить, — кричит мальчишка убегая.
Не глядя на дисплей телефона принимаю вызов.
— Слушаю.
— Павел Александрович, — неуверенный женский голос медлит.
— Слушаю вас.
— Это Валентина, супруга Василия Ильченко, вы вчера приезжали.
— Вы готовы оформить временную опеку?
— Мы готовы обсудить условия… я готова, — поправляет себя в конце фразы.
— Внимательно слушаю вас.
— Может вы подъедите? Когда вам будет удобно?
— Часа через полтора-два.
— Отлично, — уже не растерянным, а деловым тоном произносит женщина.
А я прикидываю, сколько у меня осталось свободных денег.
24. Вещий сон
— Уважаемая, — прокашливаюсь, — боюсь, что вы слишком переоценили мои финансовые возможности, — произношу я, еще раз прочистив горло.
— Триста тысяч и пособия, которые положены опекунам, — безапелляционно произносит женщина, расправляя потертую клеенку на столе.
— Вообще-то пособия положены детям, а не опекунам, — возражаю.
— Вообще-то, — язвительно кривит лицо, — вы бы сюда не приехали, если бы могли обойтись без нашей помощи. Так что вам решать, соглашаться на мои условия или нет, на другое я не согласна.
— Мам! У меня замок на джинсах разошёлся, — в кухню заглядывает девочка лет тринадцати. Смотрит на меня удивленно. — Здравствуйте.
— Лика, иди к себе в комнату! Не до тебя! Потом посмотрю твои джинсы! — прикрикивает на нее женщина.
— Ну ма! Мне уже выходить пора!
— Надень что-нибудь другое!
— Что, например!? — повышает голос девочка. — У меня ведь так много приличных вещей! — хлопнув дверью выскакивает из комнаты.
— У меня как видите, тоже ребенок, которого растить и на ноги ставить нужно. — Муж случайными заработками перебивается. Сегодня работа есть, а завтра может целый день на диване проваляться. А то и запить. Вытаскивай его из запоев потом, чтоб он снова пошел хоть три копейки сшиб.
Молча слушаю ее, не понимая, к чему мне эта информация. Я пожалеть ее, что ли, должен? Всех не пожалеешь. У каждого своя жизнь. У кого-то лучше, у кого-то хуже. Что ж теперь ее за счет сирот улучшать. Неожиданно в голову приходит мысль. Смотрю по сторонам.
— Простите, а эта квартира…
Женщина выкатив глаза подскакивает с места.
— Мужа моего квартира! Вам то до нее какое дело?
— Да нет, никакого… Просто дети в последнее время проживали в бараке под снос. Мальчик проговорился как-то, что раньше в квартире они жили.