Чем дольше затягивались переговоры, тем понятнее становилось Табору, что ФБР ничего не знает об апокалиптическом нарративе, в котором жили Кореш и его соратники. В конце концов Табор позвонил другому теологу, Филиппу Арнольду, который связался с агентами ФБР, и те признали, что не понимают, как реагировать на библейские монологи Кореша.

Некоторые агенты начали даже изучать апокалиптические тексты гедеоновской Библии, имевшейся в гостиничных номерах, но разобраться «с налета» в теологии Кореша – такая задача была непосильной и для опытных богословов. По словам Табора, когда он представил, как агенты ФБР отчаянно перелистывают Библию, ему стало «смешно и одновременно страшно». Табор и Арнольд в отличие от агентов осознали, что давидяне мысленно скитаются по «миру семи печатей»; им было известно и то, что пятая печать, в которой, как считал Кореш, живут сектанты, – самая опасная из семи.

Чтобы переговоры завершились мирно, предположили Табор и Арнольд, они должны проходить на «территории Откровения» Кореша. Федералы позволили Табору и Арнольду встретиться с сидевшим в тюрьме сектантом по имени Ливингстон Фэган, которого Кореш отослал из Маунт-Кармел, дабы он выступал от имени группы. Фэган подтвердил правоту теологов: да, члены секты живут в бурной пятой печати, но Господь велел им ждать. Табор и Арнольд 1 апреля приняли участие в радиопередаче, в которой подробно обсуждалась эсхатология книги Откровение, и намекнули на возможный мирный исход переговоров. Они знали, что Кореш регулярно слушает эту передачу, но на всякий случай попросили адвокатов переслать ему запись эфира.

Трудно сказать, прослушал он запись или нет, но 14 апреля Господь вновь (наконец-то!) заговорил с Дэвидом Корешем. Ему все стало ясно; в тот же день он написал письмо своим поверенным и объявил, что составляет послание, которое откроет миру «расшифрованное значение семи печатей». Как только расшифровка закончится, текст сразу будет опубликован. А далее говорилось: «Я выйду, и вы сможете справиться с сим зверем». Арнольд и Табор воодушевились, ибо крепла надежда, что надвигающуюся катастрофу все же удастся предотвратить. Но это было последнее сообщение миру от Кореша652.

Табор и Арнольд не единственные среди теологов понимали глубину набожности Кореша и надеялись на мирный исход; о том же молилось евангелическое сообщество. В начале переговоров с ФБР официальные лица Национального совета церквей и Объединенного баптистского комитета обратились к президенту Клинтону с письмом, которое начиналось с искренней просьбы: «Просим изъять насилие из противостояния в Уэйко, штат Техас». Также в письме отмечалось, что «угрозы мести и скопление солдат и танков служат для тех, кто верует, доказательством того, что мировые державы настроены против них»; авторы прозорливо добавляли, что «будет еще трагичнее, если правительство вложит столько денег и сил в эту безвыходную ситуацию, что его удовлетворит только полное искоренение секты, о которой идет речь»653.

Так или иначе, после семи с лишним недель переговоров сторонники жесткой линии в рядах ФБР взяли верх, и генеральный прокурор Джанет Рино одобрила штурм поселения сектантов.

Табор и Арнольд могли сколько угодно «забавляться» с теологическими воззрениями Кореша, а вот сторонники жесткой линии в рядах ФБР считали Кореша лицемерным аферистом, который цинично использует «библейский лепет» для затягивания переговоров; неискушенные в богословии агенты, вынужденные внимать многочасовым проповедям Кореша с бесчисленными библейскими цитатами, определенно воспринимали происходящее именно так654. Послание Кореша от 14 апреля публично высмеяли, в особенности упирая на нелепость сочинения «книги» человеком, который бросил школу в девятом классе: дескать, это все та же тактика проволочек. ФБР проигнорировало заявление адвокатов Кореша, которые уведомили бюро, что прорабатывают соглашение о сдаче655. Вместо того чтобы наладить с Корешем контакт в единственной области его интересов (пророчества), власти прибегли к силовым методам – отключили электричество, уничтожили автомобили на стоянке, врубили громкую музыку и осветили территорию Маунт-Кармел прожекторами.

Девятнадцатого апреля ФБР пошло на штурм. Около 6 часов утра в тот день агенты принялись таранить стены бронетехникой и применили слезоточивый газ (аналогичный тому, который использовали при осаде Великой мечети [173]). Вскоре после полудня вспыхнул пожар; пламя быстро распространялось по территории Маунт-Кармел, и крыша главного здания обрушилась. Семьдесят шесть сектантов, в том числе две беременные женщины, погибли в огне, всего девять спаслись. Большинство погибших пряталось в подвале от пожара. Минимум двадцать членов секты застрелились, не желая, по всей видимости, сгореть заживо; среди них был и Кореш.

Многочисленные последующие правительственные расследования утверждают, что сектанты разожгли костры на территории еще до штурма, однако уцелевшие давидяне решительно отрицают все разговоры о самоубийстве – в их теологии это смертный грех. Они рассказывали, что, когда отключилось электричество, члены общины достали керосиновые лампы, и по этим лампам прошлась бронетехника, а ветер 19 апреля дул сильный (со скоростью до тридцати миль в час), так что пламя быстро перекидывалось через открытые окна и прорехи, проделанные машинами ФБР. Доверия к ФБР ничуть не прибавилось после того, как через две недели территорию поселения Маунт-Кармел разровняли бульдозером656.

Одна из выживших сектанток вынесла из пожара компакт-диск с незаконченной рукописью, о которой Кореш упоминал в послании от 14 апреля. Текст в тринадцать машинописных страниц содержал введение и обсуждение первой печати; вероятно, на завершение рукописи ушло бы еще несколько недель657. По словам Джеймса Табора, «Кореш был мастером собственного библейского толкования. Его послание, систематическое и последовательное, обладало несомненной внутренней логикой, если следовать богословским воззрениям Ветви Давидовой. Впрочем, для человека, не разбирающегося в пророчествах Библии, это послание, составленное в типичном бессвязном стиле, с длинными цитатами из версии короля Иакова, было совершенно бессмысленным»658.