Мы никогда не узнаем, сдался бы Кореш властям, как обещало послание от 14 апреля, но очевидно, что ФБР не пыталось сколько-нибудь глубоко вникнуть в теологические вопросы, его обуревавшие. Через шесть месяцев после катастрофы в Маунт-Кармел министерство юстиции направило заместителю генерального прокурора обширный отчет, отредактированная версия которого насчитывала 489 страниц. Отношение к теологической экспертизе очевидно даже из оглавления, по которому результаты консультаций с религиоведами занимают всего четыре страницы и почти не содержат полезной информации, кроме имен и научных званий. Зато после этих четырех страниц идут двадцать восемь страниц психологического анализа, и почти все приглашенные эксперты-психологи видят в Кореше афериста. Один из них, Пит Смерик, бихевиорист и инструктор академии ФБР, в своем заключении рекомендовал не привлекать богословов к расследованию659.

Повторюсь – пока шли переговоры, широкая публика в подавляющем большинстве подобно ФБР считала Дэвида Кореша корыстным аферистом. Но правда, пожалуй, не столь однозначна. Подобно Джорджу Хадсону, Сэмюелу Инсуллу, Уильяму Миллеру и почти всем пропагандистам массовых заблуждений, Кореш искренне верил в собственные фантазии, а самообман укреплял его способность вводить в заблуждение своих последователей.

За последние пятьсот лет человеческая предрасположенность к подражанию и поиску убедительных нарративов породила самое гипнотическое повествование из всех – нарратив конца времен. Теологии, основанные на этом заблуждении, обыкновенно приводили и приводят к появлению мирных, нередко вполне благополучных сообществ. Однако порой этот нарратив выходит за рамки нормального поведения и оборачивается катастрофой, как это было в крестьянской войне Мюнцера, в «анабаптистском безумии» Бокельсона, в пятом монархизме Веннера и в трагедии Ветви Давидовой.

Как и в случае Уильяма Миллера и его последователей полутора столетиями ранее, причудливая теология Кореша, «статусное» сексуальное принуждение и насилие фактически гарантировали демонизацию этого человека средствами массовой информации и общественным мнением, а эта демонизация, в свою очередь, привела к трагической чрезмерной реакции правоохранительных органов. Действуй АТФ при проверке более разумно и корректно, будь агенты ФБР искушеннее в нюансах нарратива последних времен, противостояние в Уэйко, скорее всего, завершилось бы сравнительно мирно.

Лишь крохотное меньшинство правильно, как выяснилось, возлагало вину за случившееся на федеральное правительство, и трагедия Ветви Давидовой не закончилась 19 апреля в Уэйко. Происходящее показывали в прямом эфире по телевидению, но важнейший свидетель трагедии видел ее воочию: речь о молодом ветеране армейской службы Тимоти Маквее, который уже успел разозлиться на правительство за штурм Руби-Ридж годом ранее. Там, как и в Уэйко, предъявили обвинение в незаконном владении оружием – досталось Рэнди Уиверу, евангелисту и ветерану спецназа США; штурм обернулся гибелью сына Уивера и его жены Вики, которая искренне верила в близость конца света. Маквей прибыл в Уэйко в разгар противостояния, чтобы распространять среди зевак брошюры о праве граждан на оружие. Когда начался пожар, он поклялся отомстить за смерть невинных мужчин, женщин и детей. Во вторую годовщину штурма ФБР в Маунт-Кармел он и его сообщник Терри Николс взорвали заминированный грузовик у федерального здания в Оклахома-Сити; погибли 168 невиновных. Маквей выбрал себе целью это здание, потому что в нем находились офисы ФБР и АТФ, равно как и отделения других федеральных ведомств660.

Глава двенадцатая

Фантастика вознесения

На заре нового тысячелетия катастрофа Ветви Давидовой и маргинализированные предсказания Линдси вновь показали риски чрезмерно точной датировки пророчеств о конце света, поэтому диспенсационалисты стали все чаще обращаться к творческим жанрам, где вымысел не подлежал опровержению, а конкретно – к фантастике.

Еще на рубеже двадцатого столетия авторы-христиане творили романы о вознесении праведников, торжестве антихриста, годах скорби, Армагеддоне и Страшном суде. В 1905 году врач из Огайо по имени Джозеф Берроуз опубликовал один из наиболее известных романов о вознесении – «Титан, сын Сатурна». За образом Титана скрывался ныне легко опознаваемый антихрист, «молодой грек, который должен объединить радикальных социалистов и возглавить их всемирные усилия по уничтожению христианской церкви». В предисловии к роману Берроуза говорилось, что этот роман – не просто плод авторского воображения, но творение, «проливающее свет на грядущие события, которым суждено преобразить церковь»661.

Сцены вознесения и описание восхождения к власти Титана / антихриста восхищали читателей, а сами персонажи по воле автора целыми главами пересказывали содержание библейских пророчеств. «Титан» продавался достаточно хорошо, выдержал десять изданий, за десятилетие после первой публикации был напечатан общим тиражом более десяти тысяч экземпляров – довольно неплохой показатель, но вряд ли тот, по которому книгу причисляют к бестселлерам662.

Тем не менее этот роман сочетал в себе все отличительные признаки художественной литературы о вознесении и американском евангелизме как таковом: в нем имелись ксенофобия, исламофобия, а также угадывались идеологическая и моральная паники. Страна, которую славил роман – Англия, – противостояла конфедерации десяти государств с антихристом во главе. К сожалению, Соединенные Штаты Америки не смогли прийти на помощь бывшей метрополии – по вине «двадцати пяти миллионов граждан США европейского происхождения». Американские «саксы» спешат на выручку Англии, но их останавливает конфедерация сил зла, которую поддерживают мусульмане с криками: «Аллах! Аллах! Аллах!» Европейские и мусульманские силы вторгаются в Соединенные Штаты Америки и уничтожают культуру «саксонских народов», насаждая враждебный «чужестранный социализм»663.

В последующие десятилетия «романтики Вознесения» оттачивали литературное мастерство и добавляли к повествованию убедительные нарративы текущих событий664. К 1980 годам ведущим автором-диспенсационалистом в фантастике считался Фрэнк Перетти, опытный литератор, самая известная книга которого, «Наступившая тьма», была продана тиражом более двух миллионов экземпляров.

К моменту первой публикации этого романа диспенсационалистам, поскольку угроза «безбожного коммунизма» сходила с мировой арены, потребовался новый враг. Приходилось довольствоваться куда более мелкими, скажем так, противниками – движениями Нью-эйдж, прежде всего теми, от которых хотя бы попахивало сатанизмом.

Роман «Наступившая тьма», действие которого разворачивалось в идиллическом вымышленном университетском городке Эштон, сталкивал двух героев, набожного священника Хэнка Буше и настырного газетчика Маршалла Хогана, с богатым до отвращения городским жуликом Александром Казефом, решившим по неведомой причине захватить власть в городке.

Среди союзников Казефа – орда крылатых, красноглазых, чешуйчатых, дышащих серой демонов, которые лишают воли простых смертных, но, к счастью, с ними способны справиться люди набожные, в первую очередь Буше. Однако куда страшнее демонов сатанистка и феминистка Джулин Лангстрат, профессор местного колледжа, которая пытается ослабить веру дочери Хогана посредством учебных курсов вроде «Введение в постижение Бога и Богини». Казеф замышляет заманить в ловушку Буше и Хогана, которые оказываются в одной тюремной камере; они объединяют силы ради победы над Казефом и его приспешниками, человеческими и потусторонними665.