Мурина открыла было рот, чтобы возразить, но, видимо, сообразила, что спорить бесполезно.

— Хорошо, — сказала она нехотя. — Передам. Не знаю, каким будет ответ.

— Думаю, я знаю. А теперь, если это действительно необходимо, давайте начнём интервью. Чтобы вам было, что показать своему начальству в редакции.

— М-м… Ну, хорошо. Как скажете. Ваше Сиятельство, — перелистнув пару страниц блокнота, Мурина щелкнула ручкой и приготовилась записывать. — Итак первый вопрос: когда вы чудом уцелели после нашествия гулей на ваш удел, думали ли вы о том, что однажды сможете отомстить за смерть родителей?

Через день мне пришёл с почтой конверт, подписанный Еленой Муриной. Вскрыв его, я нашёл внутри напечатанное на твёрдом картоне приглашение на выставку работ некоего Артура Каледина в Музее современного искусства. Был, оказывается, в Камнегорске и такой. На карточке был также указаны зал — пятый — и время. «Буду рада увидеть вас в четверть седьмого», — гласила сделанная от руки приписка. Выглядело это так, словно Мурина назначала мне свидание. Что ж, посмотрим, как пройдёт.

На следующий день после школы я заехал домой переодеться для вечернего выхода. Судя по указанному в приглашении времени, предполагался ужин, а не только просмотр произведений современного искусства.

Я отправился в музей так, чтобы прибыть либо ровно в срок, либо чуть позже. Негоже проявлять в таких делах нетерпение. Путь занял минут сорок: здание располагалось в Белом секторе, хоть и ближе к его окраине.

— Вот он, — сказала Марта, когда мы свернули направо и покатили вдоль трамвайных путей в сторону сверкающей в лучах клонящегося к горизонту солнца полусферы, словно вросшей в асфальт.

Её поверхность была составлена из слегка вогнутых ячеек, что делало здание музея похожим на гигантский мяч для гольфа, на который случайно наступили, вдавив наполовину в землю.

Так себе идея, да и внешний вид — тоже. Видал я здания и пооригинальней. Но для Камнегорска, наверное, это был небывалый модерн.

Припарковавшись, я в сопровождении двух Падших направился к входу в здание. Во внешней стене отсутствовала дверь. Вместо неё были устроены своеобразные ворота, напоминавшие небольшой тоннель квадратного сечения, покрытый изображениями произведений искусства — от глубокой древности до «наших» дней. Этакая ретроспектива эволюции.

Я её особо не разглядывал. Меня интересовали не картины и скульптуры, а то, зачем Мурина прислала приглашение. Вряд ли, чтобы задать ещё пару вопросов. Интервью и так получилось долгим. Похоже, девушка намеревалась выпустить настоящий эксклюзив. Правда, я ещё не получил от неё макет на проверку. Может, для этого она меня и пригласила на выставку? Нет, маловероятно.

Всё это роилось в моей голове, пока мы поднимались по широкой витой лестнице со стеклянными ступенями на второй этаж. По нему двинулись через анфиладу больших, хорошо освещённых залов, некоторые из которых были заполнены картинами, а другие — скульптурами. Часть последних порой напоминала притащенный с помойки хлам. Иногда просто поставленный на мраморный постамент, а иногда скрученный, свинченный или сваренный вместе и уже только потом гордо водружённый на подставку с указанием названия и имени творца.

Впрочем, некоторые экспонаты вызывали интерес. Например, здоровенный, непрерывно меняющийся благодаря встроенному механизму кубик Рубика с разноцветными черепами вместо квадратиков.

Или подвешенная к потолку здоровенная стеклянная ёмкость, заполненная водой и покрытая трещинами. Лицезреть сие произведение искусства полагалось, заняв место аккурат под ней. Его даже нарочно крестиком отметили.

Наконец, мы оказались в пятом зале, пожалуй, самом просторном из тех, которые пришлось преодолеть на пути к нему.

Центральное место здесь занимала модель Камнегорска, выполненная из кости, раскрашенной в стиле «гжель». Она медленно вращалась на подставке, демонстрируя разные стороны экспоната.

Я обошёл её и направился в дальний конец зала, где на диване сидела, положив ногу на ногу, Мурина. Откинувшись на мягкую спинку, она созерцала скульптуру, представляющую собой фигурки детей разного возраста, расположенных по росту и держащих в руках воздушные шарики. Каждый последующий шарик был больше предыдущего, вдобавок, сделаны они были из бетона, а держались в руках детей на ниточках из тонких металлических прутов.

— Добрый вечер, — сказал я, подойдя.

— Здравствуйте, Ваше Сиятельство, — отозвалась Мурина. — Как вам это нравится?

Я опустился на противоположную часть дивана.

— Интересно. Кажется, что воздушные шарики совсем не воздушные и вот-вот обрушатся на головы детей.

Мурина кивнула.

— Так и задумано автором. Взрослым кажется, что мысли у ребёнка лёгкие и не стоящие внимания, но на самом деле они могут представлять собой опасный груз. И чем больше возраст, тем он тяжелее.