Шрифт:
Мои размышления прервал телефонный звонок.
— Вас просит ответить директор Лыков, — сказала секретарша, когда я поднял трубку.
— Соедините, — сказал я.
Раздался щелчок, и через три секунды стал слышен голос руководителя красной резидентуры:
— Алло, Ваше Сиятельство?
— Добрый вечер, Сергей Витальевич. Чем могу помочь?
— Я лишь хотел сообщить, что моя сотрудница — вы с ней знакомы — сделала ваше предложение, кому следует.
Это означало, что Мурина передала Неклюдову копию страницы с контрактом.
— Спасибо, учту, — проговорил я в трубку.
— Извините за поздний звонок, Ваше Сиятельство. Спокойной ночи.
— Спокойной.
Повесив трубку, я медленно откинулся на спинку кресла.
Итак, маховик запущен. Осталось дождаться ответных действий князя.
Глава 33
На следующий день объявился Кан Лун. Глава местного отделения триады позвонил после обеда и попросил о встрече. Разумеется, я согласился. Китаец приехал спустя полтора часа в сопровождении двоих «коллег».
Мы расположились в гостиной, куда я распорядился подать угощение и зелёный чай. Китайцы этот напиток употребляют в течение почти всего дня, лишь утром предпочитая улун. Применяют его по любому поводу — и чтобы взбодриться, и чтобы успокоиться. Тот состав, который я заказал в знаменитой на весь город лавке, был сделан по особому старому рецепту и ценился весьма высоко. Кан Лун отведал его и был впечатлён. Как самим чаем, так и тем, что я заморочился раздобыть для гостей такое угощение.
— Ваше предложение было рассмотрено руководством, — проговорил Кан Лун, поставив чашку из тончайшего фарфора обратно на блюдце. — И одобрено. Триада согласна с вами сотрудничать. В сферах, которые не повредят нашим интересам, разумеется.
— Рад слышать. Значит, можно успокоить арендаторов. Сроки их контрактов будут продлены.
— Кстати, об этом, — сказал Кан Лун. — Мы бы хотели выкупить у вас эту собственность. Но подозреваю, что вы откажетесь.
— Вам не занимать проницательности, господин Лун. Иметь недвижимость на улице Равноденствия в моих интересах, ведь это гарант наших добрых отношений.
Китаец понимающе кивнул.
— Но, быть может, вы согласитесь на маленький компромисс? В качестве жеста доброй воли.
— Дайте угадаю. Хотите, чтобы я продал здание, где располагается ваша штаб-квартира?
Мой собеседник кивнул.
— Только его. Мы дадим хорошую, справедливую цену. Даже больше.
— Признаться, я ожидал этого разговора. И успел обдумать. Пожалуй, я мог бы уступить триаде эту собственность.
— Но? — приподнял брови Кан Лун.
— Мне нужна, помимо денег, особая услуга.
— Какая?
Один человек регулярно посещает ваше заведение. Я говорю о «Зеркальном карпе».
— Кто именно?
— Леонид Горемыкин. Уверен, вы его знаете.
Кан Лун склонил голову в знак того, что моё предложение верно.
— Это наш постоянный клиент, — сказал он. — Ужинает в ресторане дважды в неделю по средам и субботам. Большой поклонник китайской кухни.
— О, я уверен, что господина Горемыкина куда больше привлекают иные услуги, которые предоставляет «Золотой карп», — улыбнулся я.
Кан Лун слегка нахмурился.
— О чём это вы, Ваше Сиятельство.
— Вы знаете. Не считаете же вы, что я не выяснил всё, что можно, о здании, которое купил?
— Всё же, хотелось бы не строить предположения, а точно понимать, что вы имеете в виду.
— Подпольный игровой клуб. Тот, где самые большие ставки, и на ломберном столе может оказаться всё, что угодно. Включая вещи, о которых дворянин не станет рассказывать никому. Например, родовые земли или фамильный особняк.
Китаец взял чашку и сделал глоток.
— Вы очень хорошо осведомлены о… наших делах, господин маркиз, — сказал он сухо.
— Благодарю. Но нет причин беспокоиться. Мы ведь теперь друзья, верно?
— Так и есть, — сдержанно согласился Кан Лун. — Но чего вы от нас хотите? Попасть в казино? Желаете испытать удачу в рулетку или за ломберным столом? Простите, но для человека вашего положения и богатства стать членом нашего клуба не составило бы труда. Тем более, если бы за вас поручился тот же господин Горемыкин, который, как я понимаю, и рассказал вам о казино. Так что не могли бы вы объяснить, к чему такие сложности?
— О, нет, я не азартен. Игра меня совершенно не интересует.
— Тогда чего вы хотите?