— Сделала! — проговорила она, всхлипнув. — Сегодня в восемь встречаемся. Там, где ты сказал.

Значит, брат назначил время, когда стемнеет. Что подтверждает мои подозрения насчёт его болезни. Как известно, большинство нежити солнечный свет либо не переносит, либо очень не любит. А Аксёнов не появляется на улице уже довольно давно. Если он меняется, значит, уже достиг определённой стадии, близкой к финалу трансформации. Если превращение вообще не завершилось. Интересно, сколько он платит Лекарю, чтобы тот молчал. Наверное, очень щедро. Ну, или я всё навыдумывал. Хотя вряд ли. Я не слышал, чтобы Целитель не мог справиться с какой-нибудь болезнью.

— Ты со мной поедешь? — спросила вдруг Надежда.

— Забыла о том, что про меня тебе брату говорить нельзя?

— Так ведь тебе не обязательно рядом быть. Можешь где-нибудь поблизости остаться, он и не узнает. А мне спокойней будет. Пожалуйста, Юра!

Наклонившись вперёд, я взял её за руку.

— Рад был бы, да не могу. Сама ты это должна сделать. Своими силами. Иначе не то будет. А я останусь тут и буду за тебя молиться. За вас обоих.

Она порывисто перехватила мою ладонь и стиснула пальцами. Из глаз полились слёзы.

— Спасибо! Спасибо тебе, милый! Я тебе так признательна! Не знаю, как бы я жила дальше, если б ты не пришёл ко мне!

— Благодари не меня, — ответил я. — Сама знаешь, кого.

Ещё час пришлось вести с Горемыкиной душеспасительную беседу. Не совсем мой конёк, если честно. По большому счёту, я нёс всякую банальщину, но женщине она заходила на «ура». Наконец, настало время ужина. Я убедил её немного перекусить, хоть она поначалу и отказывалась. После еды Горемыкина сразу отправилась к себе собираться, а затем покинула особняк, отправившись на встречу с братом. Спустя пять минут после её отбытия, я сказал слугам, что должен пойти в церковь. Возражать никто и не подумал. Я ведь был гостем, а не пленником.

Выйдя из дома, я свернул направо, прошёл три дома и свернул во двор, где стояла машина с Падшими.

— Ваше Сиятельство, добрый вечер, — приветствовала меня Марта, открыв дверь. — Всё идёт по плану?

— Более или менее. Но нужно торопиться. Бомба заложена?

— Так точно, — девушка показала пульт.

— Тогда едем.

По пути я переоделся и стёр влажными салфетками грим. Стянул парик. Маскировка больше мне не понадобится.

Мы добрались до улицы Гортензий на несколько минут раньше, чем Аксёнов. О его передвижениях нам сообщала мобильная группа, следившая за братом Горемыкиной от самого его дома.

Храм Святых Первозванных Апостолов был выбран не случайно: от особняка Аксёнова к нему вёл лишь один короткий маршрут, так что он должен был проехать именно по этой улице. Но на всякий случай были заминированы канализационные люки и на другой. Там дежурила бригада Падших. Если цель по какой-то причине поедет мимо них, им придётся взорвать бомбу там. Ну, а нам нестись туда.

— Подъезжают, — проговорила Марта, приняв сообщение по рации. — На перекрёстке. Расчётное время прибытия — три минуты.

Я взглянул на часы. Подождём.

Машин на улице было мало по вечернему времени. Бомбу я сделал направленного действия, так что посторонние участники движения пострадать были не должны.

Стрелка прошла полный круг.

— Ещё на светофоре, — доложила Марта.

Спустя полминуты она указала на начало улицы.

— Вон они, Ваше Сиятельство!

Из-за угла выезжали одна за другой чёрные машины кортежа. Посередине катился длинный седан с тонированными стёклами.

— Приготовиться, — скомандовал я.

Тачка у нас была без опознавательных знаков, с липовыми номерами. Падшие быстро проверили оружие и опустили забрала шлемов. На поясе у каждой висел агрик — на случай, если Аксёнов-таки окажется нежитью. В запасных магазинах имелись пули на любую дичь, так сказать.

Кортеж начал набирать скорость. Для верности напротив заминированного люка к тоненькому деревцу, торчавшему из газона, была ещё днём привязана узкая белая ленточка.

Как только седан поравнялся с ней, я нажал на кнопку дистанционного детонатора.

Раздался хлопок, а через мгновение огненный столп вырвался из земли, приподнял машину, перевернул и опрокинул на крышу. Во все стороны брызнули стёкла, бензобак рванул спустя несколько секунд, и из салона полыхнуло пламенем. По идее, никто из тех, кто был внутри, не мог остаться в живых. Но я понимал, что радоваться рано. Нужно было убедиться, что Аксёнов погиб.

Автомобили сопровождения резко затормозили, из них начали выскакивать телохранители. Они устремились к лежавшему вверх колёсами седану. Кто-то тащил огнетушители. В горящую машину ударили струи белой пены. Пламя начало уступать их напору, а затем через окно задней двери вылез дымящийся человек!