— Думаю, он остынет и всё осознает, — задумчиво проговорила Полин. — Знаешь как вилерианцы болезненно переживают измену или даже намёки на неё? Если бы ты ему действительно изменила, и он узнал, с кем, он бы соперника точно убил. И никто бы его за то не осудил, потому что у тебя был секвин на лбу. Секвин значит, что девушка занята, и ухаживать за ней уже опасно. Это вызов. Да и девушки сами понимают, что им-то никто ничего не сделает, а вот если пофлиртовать с парнем, то ему это потом жизни может стоить. Или мужу, тут как повезёт. Так что с холостыми вилерианцами замужние вилерианки стараются не общаться, даже с дальними родственниками, потому что... опасно это. Да, с одной стороны считается, что приставать к девушке с секвином — это низость. А с другой, мало кто упустит шанс увести женщину у другого, поэтому если женщина даёт хоть малейший повод, то кончается это обычно очень трагично. А переселенки иногда нашей культуры не понимают и ведут себя фривольно, вот на них и бросаются другие.

— Да уж… Но Кларас вёл себя очень даже достойно и сдержанно… никаких поползновений.

Полин на секунду замялась, а потом сдала брата со всеми потрохами:

— Он тебе не поверил. Хоть и сказал, что ты очень красива и сочувствует тебе, но до конца всё-таки не поверил. Считает, что ты темнишь и недоговариваешь, оттого он и насторожен.

— Что ж, по-своему он прав, — пришлось согласиться мне. — Но Мейеру я не изменяла.

— Даже если бы изменяла, найдутся охотники. Просто Клар… он… другой. Он часто высказывается о том, что брак — это чересчур обременительно, может, поэтому Хеймсе и отказал. Знаешь как девочки на меня за это обиделись? Они отчего-то решили, что это я его отговорила, хотя я, напротив, очень хотела, чтобы у Клара жена появилась. И уламывала его, как могла. Но девочки не могли поверить, что вилерианец сам от жены отказывается, назначили виноватой меня и общаться со мной перестали. Так что я прекрасно понимаю, как себя чувствует человек, которого за просто так обвинили в мерзости.

— Грустно это всё, — потёрла я виски. — Но я всё-таки попробую доказать Мейеру, что он неправ. Дай, пожалуйста, ручку с листочком, хочу написать ему письмо.

Полин принесла письменные принадлежности, я поблагодарила и замерла, глядя на белую пустоту чистого листа. Что я хотела сказать человеку, который упорно не желал меня слышать?

«Мейер!

Мне очень горько оттого, что ты продолжаешь упорно верить в мою измену. Да, я тебя обманула, причём несколько раз. Например, сказала, что у меня нет родных сестёр, хотя у меня их три. Но, поверь, у меня не было выбора, кроме как лгать. С самого начала всей этой истории у меня не было выбора практически ни в чём. Он появился только сейчас. Мне тоже очень жаль, что всё сложилось именно так, и я постараюсь собрать доказательства, чтобы очистить своё имя от всех этих беспочвенных обвинений.

Лиза».

Сложив письмо в несколько раз, я неуверенно сжала его в руках. Заглянет ли внутрь любопытная Полин, если его не запечатать? В том, что секреты она не очень хорошо умеет хранить, я только что убедилась. Хотя ничего тайного в письме нет, но всё равно как-то неприятно.

— Полин, а как работает почта в вашем мире? Я могу отправить письмо Мейеру напрямую?

— У нас есть специальный почтовый артефакт-шкатулка. У каждой — свой неповторимый магический оттиск. Если ты хочешь получать от кого-то письма, то необходимо дать респонденту карточку с этим оттиском, по нему шкатулки смогут соединиться. Есть два режима работы, на отправку и на приём сообщений. По умолчанию шкатулка работает на приём, а для отправки нужно передвинуть специальный рычажок, — пояснила Полин, активно жестикулируя при этом, — приложить карточку адресата, и тогда механизм сработает, и письмо отправится по назначению. Всё в этих шкатулках хорошо, только их постоянно надо заряжать, да ещё приходится с собой таскать такую тяжесть. А теперь я и вовсе не знаю, что делать, потому что свою шкатулку, разумеется, потеряла во время крушения. Теперь придется новую покупать и всем знакомым заново карточки раздавать. Хотя есть центральная почтовая служба города, куда ты можешь прийти, зарегистрироваться и принимать там почту на своё имя. Но туда обычно приходит всякий хлам: послания от тех, кому ты сама решила карточку не давать.

— То есть у города есть свой адрес, и на него приходят письма вообще для всех? Их же миллион будет…

— Ну не миллион, но много. И говорю же, надо ещё зарегистрироваться. А вообще так новости передают, газеты отправляют, какую-то срочную информацию. Для этого есть почтовый отдел общих уведомлений, а ещё экстренная служба… тоже уведомлений.

— Странно, что вы не придумали какой-то более простой способ связи, — задумчиво пробормотала я.

— А этот чем сложный? — изумилась Полин. — Кто может, тот на личную почтовую шкатулку пишет. А кто нет — до востребования.

— И у тебя есть личный адрес Мейера? — спросила я.

— Есть, — замялась Полин. — А что такого? У нас город небольшой, все друг друга, считай, знают. Но раз мой артефакт потерялся в момент аварии, отдам письмо лично.

Почему-то эта идея мне совершенно не понравилась. Вот абсолютно: ни капельки, ни крошечки, ни кусочечка. Но раз уж всё это затеяла…

Я протянула Полин листок и сказала:

— Получается, что следующий раз мы уже не скоро увидимся. Я очень рада была познакомиться, Полин. И спасибо за всё.

— Я тоже была рада познакомиться. Ты уже уходишь? — расстроилась она.

— Да. Неважно себя чувствую. Да и Мейер ещё может вернуться, лучше я побуду в своей каюте. Спасибо за всё ещё раз!

Зелёный вилерианец ждал в коридоре, но я прошла мимо него и попытку заговорить проигнорировала. В каюте было пусто и странно. Никаких вещей, только разобранная постель. Я села на неё и уткнулась лицом в ладони. У меня так бывает, что события уже произошли, а реакция на них пока буксует. Вот и сейчас я чувствовала, как подкатывает, осторожно подбирается из углов, наседает сверху запоздалая истерика.

Когда в дверь постучали, я вскочила на ноги и подошла, размазывая первые слёзы по лицу. Но это пришёл опрятно одетый служащий с корзиной и сумками в руках. За секунду он умудрился перекатиться с пятки на носок и обратно, опереться на дверной косяк, улыбнуться мне и перекинуть свою ношу из одной руки в другую. Честное слово, у меня даже в глазах зарябило, хотя униформа на нём была серая.

— Достопочтимая кона Лалисса Гленнвайсская! — сладко заговорил он, радостно поигрывая бровями и тонкими усиками. — Па-а-азвольте вручить вам подарок в знак нашего сочувствия. «Воздушный путь» безмерно рад, что, несмотря на все обстоятельства, вы остаётесь нашим преданным клиентом. Мы сожалеем о произошедшем и приносим глубочайшие извинения. Пра-а-ашу, примите эти щедрые скромные дары и подпишите вот тут.