Растерялась, не зная, могу ответить на такой вопрос или нет. Магия сочтёт это нарушением условий сделки с Лалиссой? Рисковать отчаянно не хотелось, я только выкарабкалась из очередной ямы и падать в новую решительно не собиралась. Взволнованно посмотрела на Мейера, и он всё понял.

— Нет, она не с Таланна.

— Но она же принцесса Гленнвайсская, — пошамкал губами Витур.

— Нет. Король Гленнвайса подсунул нам приёмную дочь. У меня есть подтверждающие документы… — Мейер достал из нагрудного кармана несколько писем и передал их секретарю, а потом обернулся ко мне и очень тихо спросил: — Тебя заставили занять место Лалиссы?

Ответить не могла, только смотрела на него полными слёз глазами.

— Кто, Лалисса?

Он прочитал ответ на моём лице, кивнул, горько усмехнулся и прижал к себе:

— Разберёмся с этим чуть позже.

— Итак, ответчик заразил вверенную ему переселенку и уехал… — продолжил Витур.

— Получил приказ и отбыл по распоряжению, — поправил Мейер. — Клянусь жизнью, если бы знал, что Лиза заразилась, или считал, что ей грозит опасность, я бы остался дома даже в нарушение приказа. Но на тот момент её благополучие не вызывало у меня сомнений, и я даже предположить не мог, что она переболеет вилерадой в моё отсутствие. Я был крайне осторожен, соблюдал технику безопасности и все предписания.

Принесённая Мейером клятва вспыхнула и тут же рассеялась, оставив на ладони постепенно гаснущий след.

— Я тоже могу поклясться… — неуверенно проговорила я, ёжась под тяжёлыми взглядами судей.

— Исключено, ненаглядная, — уверенно сказал Мейер. — Хочешь присесть? Тебе вообще не стоит вникать в происходящее.

Но разве можно не вникать? Раз я заварила этот чайный пакетик, мне его и выкидывать в мусорку.

После принесённой Мейером клятвы энтузиазма у судей поубавилось. Они о чём-то посовещались между собой, а затем задали ещё несколько нарочито интимных вопросов, от которых щёки у меня загорелись огнём.

Мейер отвечал с невозмутимой холодностью и смотрел на судей прямо и уверенно, одной рукой обнимая меня за талию, пытаясь защитить от этого если не позора, то стыда.

— То есть мы установили, что вы, кор ответчик, касались руками рта и причинных мест коны истицы, — подвёл итог салатовый жучила. — На мой взгляд, ни о каком заражении через кровь тут и речи идти не может. Меньше надо заниматься рукоблудством и тщательнее после этого руки мыть.

Неужели они нарочно пытались вывести его на эмоции? Но зачем?

— Если бы всё обстояло именно так, симптомы проявились бы через несколько часов. А не дней, — ледяным тоном возразил Мейер. — В любом случае я признаю себя источником нечаянного заражения. Это обсуждение неприятно Лизе, и я хотел бы закончить его как можно скорее. Или вы собрались здесь для того, чтобы помучить вилерианку?

Салатовый недовольно поджал губы, алый возмущённо вспыхнул дряблыми щеками, а самый молодой, одетый в бордовое, согласился:

— Я солидарен с ответчиком, выяснение необходимо закончить. Ситуация очевидна. Обращаюсь к вам, кона истица, — посмотрел он на меня. — Клан Винраут хотел бы предложить вам помощь и защиту, если это необходимо. Мы выражаем искреннее сожаление, что вам пришлось пройти через трансформацию без нужной поддержки. На территории нашего клана такого бы не произошло.

На лице Мейера проступили желваки.

— Благодарю, но у меня достаточно поддержки на данный момент, — ответила я. — И дело не в клане, а в неординарной ситуации и заражении через кровь.

— Каждый, кто не соблюдает элементарную гигиену, потом кивает на неординарные пути заражения, — проскрипел старик в белом и объявил: — Суд удаляется для обсуждения вердикта.

Когда судьи вышли из комнаты, с плеч словно тяжеленную бетонную плиту сняли. Я уткнулась Мейеру в грудь и глубоко дышала, чтобы не разреветься. Одной рукой он обнял меня крепче, а другой махнул родителям и дяде.

— Приветствую. Как добрались?

— С трудом смогли купить билеты. В остальном — обыкновенно, — ответил конкор Феймин. — Рад видеть, что с вами всё в порядке, кона… — он на секунду замялся, запутавшись в моих именах. — Лиза.

— Здравствуйте, — коротко ответила я, испытывая дикую неловкость.

Мало того, что подала на родителей бывшего и, вероятнее всего, будущего парня в суд, так они ещё и с каменными лицами слушали, как нашу интимную жизнь гурьбой обсуждают судьи. Лицо у меня было не просто красным — алым, как плащ Раутура.

— Лиза, я хотела бы ещё раз попросить прощения за то, что произошло, — проговорила свекровь. На контрасте с моим, её лицо напоминало ледяную маску, но глаза выглядели припухшими и покрасневшими. Держалась она, тем не менее, с максимальным достоинством. — Если бы мы все знали правду с самого начала, все сложилось бы иначе.

Я промолчала. А что тут скажешь? Может, она и правда раскаивается, но стоило только на неё посмотреть, как в голове звучал звон катящегося по полу металлического кувшина.