— Что? — рассеянно переспросил Мейер, внимательно следя за махровым беспределом.

— Говорю: в шкафу спрятался медведь, — ласково промурлыкала я, наблюдая, как постепенно учащается дыхание и расширяются зрачки вилерианца.

Видимо, с прелестями всё в порядке.

— Да, — не стал спорить Мейер.

Я притянула его к себе поближе, чтобы в очередной раз не сбежал. На сонную утреннюю попытку даже не соблазнения, а просто благодарного поцелуя он отреагировал следующим образом: заверил, что любит меня больше жизни, с диким видом сполз с кровати и заперся в ванной. Затем вышел и сурово сказал: «Лиза, давай подождём хотя бы до завтра? Врач говорил, что ты пока ещё не отошла от последствий абстиненции. С моей стороны было бы непорядочно переступать некоторые границы». Я, разумеется, обиделась, отвернулась, зарылась в одеяло и принялась продумывать план возмездия, но примерно на самом интересном месте уснула.

И вот мы здесь.

— Мне нравится, когда ты носишь меня на руках, — призналась я, забравшись ладонью под ворот его рубашки.

Легонько сжала перекатывающиеся под горячей, гладкой кожей мышцы плеча. Наклонилась и поцеловала в шею. Мейер шумно выдохнул и шёпотом проговорил:

— Лиза, мы же даже не женаты…

— Какой кошмар! — фальшиво ужаснулась я. — Разврат средь бела дня!

Чтобы не сбежал, одной рукой обвила его шею, а другой продолжила гладить рельефное тело. Тело замерло в нерешительности.

— Лиза, я хотел бы сначала жениться на тебе…

— Кто ж тебе даст? — фыркнула я ему в ухо и прикусила для ясности.

— Что? — растерялся он.

— То, — не растерялась я в ответ.

Решив, что кто-то слишком много разговаривает, впилась в его губы, привлекая ближе к себе. Мейер наконец вспомнил, что руки ему даны, чтобы ими трогать, и накрыл широкой ладонью мою скулу. Пальцы зарылись в волосы, а язык прошёлся по моей нижней губе. Внутри всё аж завибрировало от предвкушения. После всех этих мучений и страданий отчаянно хотелось ласки и удовольствия. Обвив могучую шею вилерианца обеими руками, я повалила его на постель. Смятое полотенце осталось свешиваться с краю, а на мне были лишь отблески желтоватого света, льющегося из настенных бра.

— Лиза, ты ещё не до конца пришла в себя после… болезни… — Мейер оторвался от моих губ и заглянул в глаза. — Пока я не уверен, что ты действительно этого хочешь…

— Я действительно этого хочу, — томно прошептала я и потёрлась о него грудью. — Ужасно хочу тебя. Твои руки, губы, пальцы… Хочу ощутить тебя в себе… Безумно хочу!

— Лиза, я бы не хотел пользоваться твоим неоднозначным состоянием…

— А ты не пользуйся, давай пользоваться буду я, — игриво прошептала ему на ухо. — Тогда чур я сверху.

Мейер тяжело дышал. Я нежно прошлась рукой от его груди вниз и погладила внушительный аргумент в пользу скорейшего грехопадения.

— Лиза, я безумно тебя люблю и хочу, но боюсь, что сейчас ты неадекватна, а когда придёшь в себя, то возненавидишь меня за то, что я воспользовался твоей слабостью, — твёрдо сказал Мейер, и убрал мою руку с аргумента.

А потом и вовсе одеялом меня накрыл. И отодвинулся. Он посмел отодвинуться!

Даже не знаю, что уязвило сильнее — что он опять мне отказал или что назвал неадекватной. Вся нерастраченная сексуальная энергия мгновенно обернулась ядовитой яростью. Щёки запылали от возмущения и негодования, а отсутствие табуретки под рукой ощутилось наиболее остро.

— Меня просто поражает, как ты умудряешься быть таким чутким и таким бесчувственным одновременно! А ещё бесит твоя щепетильность, вылезающая когда не нужно. Это был последний раз, когда я предлагала, Мейер. И, вероятно, вообще последний раз, потому что я до чёртиков устала думать, что со мной не так, раз ты постоянно мне отказываешь! — прорычала я, подхватила полотенце и сбежала в ванную.

— Лиза, — позвал он, но я уже бабахнула дверью и осела на золотой бортик.

Обидно было до слёз, и сдерживать их не стала.

— Лиза, ненаглядная, пожалуйста, не воспринимай это так… — поскрёбся с той стороны Мейер. — Ты для меня самая желанная и красивая, просто твоё текущее состояние…

— Сделай одолжение и заткнись уже! — не выдержала я, а потом швырнула мыльницей в дверь.

Попала, мыльница красиво разлетелась на кусочки, а на душе стало ещё гаже. Не помню, чтобы хоть когда-нибудь чем-то швырялась, но этот Мейер кого угодно доведёт. А могли бы совершенно чудесно проводить время, между прочим.

Видимо, эта светлая мысль пришла и в его голову тоже.

— Лиза, я, возможно, опять неправильно что-то сделал, но… вдруг завтра или послезавтра ты бы пожалела?..

— Надо было просто сделать так, чтоб не пожалела! — обиженно всхлипнула я. — А сейчас я жалею, что вообще с тобой связалась! И я тебя уверяю, до завтра это не пройдёт! Уходи, не хочу с тобой разговаривать!

— Лиза, вчера ты злилась из-за того, что шкаф неплотно стоит к стене. Помнишь, сколько раз я его двигал, чтобы он перестал тебя раздражать? — мягко начал он. — А потом ты выкинула кашу, потому что она была несладкая. И следом выкинула сахар, потому что он должен был быть в каше, а не в отдельной сахарнице. А прошлой ночью тебе казалось, что из-под кровати лезут монстры, и я почти всю ночь их отгонял, хотя, кроме пыли, там точно ничего не было и нет. Ненаглядная, мне тяжело понять, пришла ты уже в себя или это последствия отказа от льифа. Пожалуйста, не обижайся.