Ничего, эту улыбку мы с кисточкой быстро сотрём с его лица. Он не единственный тут умеет сладко мучить.

Повинуясь моему грозному требованию, Мейер расстегнул ширинку и приподнялся с кресла. Я залезла с ногами на постель и встала на колени, когда он выпрямился в полный рост. Он скинул штаны на пол, а потом медленно стянул с себя бельё. Я впервые увидела его обнажённым и глубоко вздохнула от восхищения. Атлетичный, высокий, идеально сложенный — Мейер был прекрасен. Пальцы закололо от желания исследовать рельеф мышц и особенно — потрогать аргумент. Аргумент тоже был чудо как хорош, очень внушительный и, я бы даже сказала, ультимативный.

Ткнув острым кончиком Мейера в живот, вынудила его сесть обратно в кресло, а затем перевернула кисточку и принялась мстить. Как я там рассуждала о выжигании души? Ошибалась целиком и полностью. Иногда месть — очень уместна!

Тонкий пучок меха скользил по впадинкам, обрисовывающим мышцы. Сначала грудь, потом живот, затем бёдра. Судя по дико голодному взгляду, игра уже не казалась Мейеру такой весёлой, когда роли поменялись. Я чуть отодвинулась, снова перевернула кисточку и принялась вычерчивать странные узоры на теле Мейера деревянным кончиком. На молочно-белой коже проступили розоватые линии, и я написала на груди вилерианца своё имя. Получилось очень красиво. Я даже обвела, надавив чуть посильнее, чтобы надпись проступила ярче. Вилерианец внимательно наблюдал за моими движениями и глазами обещал расплату. Но я не поддалась немой угрозе. Напротив, прошлась острым кончиком по шее, обвела кадык, обрисовала скулы и дразняще улыбнулась.

От взгляда вилерианца по спине поползли мурашки. Очень многообещающий взгляд, но вот так сразу и не разберёшься, что именно он обещает. Выпороть? Схватить и никогда не отпускать? Подмять под себя и грубо сделать своей добычей? Всего понемногу.

Ладно. Решила сделать вид, что устрашилась, и перевернула кисточку снова. Мягкая вершинка, едва касаясь, прошлась по напряжённому рельефному животу и спустилась ниже. Мейер рвано задышал, когда мех коснулся тонкой кожи самого чувствительного места. Я выводила плавные узоры, следя за реакцией и отражением полоски света в огромных чёрных зрачках. Казалось, я сама чувствую то, что чувствует он.

Медленный танец кисточки продолжался, и я ощущала, как растёт напряжение в Мейере, как каменеют его мышцы, как сильнее впиваются пальцы в подлокотники. Поначалу хотела помучить его так же, как он мучил меня, но теперь не могла остановиться, завороженная его взором, опьянённая своей властью над ним.

Наше дыхание смешалось, вздохи теперь звучали в унисон, я смотрела в невозможные бордовые глаза и не могла оторваться, не могла насытиться удовольствием Мейера. Когда его веки дрогнули и закрылись, из груди вырвался полустон-полухрип, а мышцы синхронно сжались, по моему телу прошлась ответная пряная волна.

Никогда ещё близость с мужчиной не ощущалась так остро и при этом естественно.

Мне дико хотелось продолжить. И запрет, безмолвно стоявший между нами, саднил не только тело, но и душу.

Когда глаза Мейера распахнулись и снова встретились с моими, я забыла, как дышать. Понимала, что нужно его отпустить, но не понимала, как это сделать. Не знаю, сколько мы смотрели друг на друга. Время утратило значение. Весь остальной мир потерял смысл.

Мейер наклонился к моему лицу и надолго замер в каких-то миллиметрах от него. Его кожа источала тепло, в котором хотелось утонуть. Спустя целую вечность он плавно отпрянул и посмотрел на окно. Когда он перевёл взгляд обратно на меня, кивнула.

Теперь меня переполняла щемящая нежность. Мейер рассеянно поднялся, подхватил свои вещи, ненадолго исчез в ванной и вернулся уже одетым. Сел на пол у моих ног и склонил голову, едва не касаясь кожи лицом и согревая её дыханием. Руки горели от желания прикоснуться, но я понимала, что этим лишь наврежу нам. Но как же тяжело было сдерживаться! Куда тяжелее, чем когда в моих руках лежали батончики с льифом.

Мейеру тоже было непросто. Он источал жар, а обычно медленно бьющееся сердце сейчас заходилось в бешеном ритме. Слова жгли губы, хотелось поделиться тем, что произошло во мне за последние дни, но запрет есть запрет.

Наконец я не выдержала и щёлкнула пальцами, привлекая внимание своего вилерианца, мягко улыбнулась и указала на окно. А когда он неохотно поднялся, послала ему воздушный поцелуй. В ответ Мейер посмотрел на меня таким взглядом, что в душе началась личная весна. Всё внутри словно расцвело и заблагоухало. Наблюдая, как возлюбленный осторожно вплетает свою магию в силовые линии окна, я счастливо улыбалась.

Когда он скрылся в пелене ночи, оказалось, что кисточка так и осталась зажатой в моей руке. Я бережно уложила её в сумку с вещами, чтобы не потерять. Теперь это самая ценная кисточка на свете.

Завернувшись в одеяло, выглянула в окно, но знакомого силуэта на улице не обнаружила. И как он смог незаметно забраться на третий этаж и справиться с защитой? Ночной город ничего не ответил на мой безмолвный вопрос.

Жаль, не получилось расспросить Мейера о том, что нас ждёт утром. Ладно, ничего страшного. Осталось ждать всего несколько часов. Завтра этот дурацкий запрет уже снимут, и никто не сможет помешать нам с Мейером быть вместе.

Ведь так?