— Не слушай их, лекарь. Эти твари лгут не хуже погуливающих на сторону супругов. Они будут обещать открыть все тайны мира ради спасения оболочки. Но добром такое не закончится. Моя сестра поверила одной, и в качестве благодарности получила подобную внутрь себя. И нет, я не о случайной беременности говорю. Они её заразили, и за один день я лишился семьи, — в его тихом голосе звучала чистая ненависть.

— Я хочу понять, что они такое, но вам не стоит сейчас разговаривать.

— Лучше позовите тех, кто опытнее, лекарь. Эта дрянь обладает даром убеждать.

Айлин понимала, что пациент желает ей добра, но характер не позволял целительнице просто отступиться. Поверить на слово кому бы то ни было.

— Я готова слушать, чтобы составить собственное мнение, — произнесла задумчиво девушка, приближаясь к одному из заражённых.

— Ты необычная, это даёт надежду на взаимопонимание, — Айлин сдержала усмешку. Неприкрытая лесть на неё не действовала. Конечно, если видеть в них людей, то страх отступает, но для собственного блага не стоит расслабляться.

— Что же, сойдёмся на моей любознательности, — она присела на постель того, кто теперь говорил.

— Когда-то мы были совсем как ваш вид, не биологически, и тоже оказались подвержены порокам психики. Как и люди, мы передвигались на двух ногах и грелись в лучах светил, для нас подобных божествам. Ты знаешь, что такое бог?

В Федерации не верили в то, что не подтверждалось наукой. И всё связанное с религией изучалось в школе как легенда древних, непонятное послание, оставленное прародителями. До знакомства с Розой целительница считала творцов существами высшего порядка.

— Наверняка ваши боги обладали невероятными способностями, — спокойно произнесла Лин.

— Да, они карали, миловали, отнимали жизнь и, конечно же, дарили её. Так считалось, пока развитие общества не достигло той стадии, на которой открывается истина сотворения жизни. Потратив тысячи оборотов планеты, мы овладели знаниями, позволившими подчинить эволюцию. Мой народ совершенствовался. Росли города, раздвигались границы возможного, учёные исследовали новые рубежи. А затем грянула катастрофа. Среди нас давно нет того, кто совершил фатальную ошибку в формуле бессмертия, нарушил алгоритмы, запустив опасный код. Но это не уменьшило ненависти и боли моего народа. Тысячи погибли мгновенно, миллионы — спустя некоторое время. Инфекция убивала каждого десятого, лишала рассудка каждого второго. И каждого первого — физической оболочки. Мы стали тенями, осколками сознания. Разрозненные, одинокие, неспособные забыть, погибнуть или двигаться дальше. Города разрушались, исчезали, преображался окружающий мир. Только мы, неизменные, тосковали по утраченному. А потом прилетели люди. Такие юные, полные надежд и амбиций. За вами оказалось интересно наблюдать. Мы никому не желали зла, позволили поселиться здесь, жаждали увидеть ваше развитие до высших существ. А что в итоге? Имея ресурсы, человек стал уничтожать сам себя. Это ещё можно принять, но вы попытались убить Альфу. Разрушить наше пристанище в стремлении к власти. Ярость помогла развитию остатков прежней цивилизации. То, что казалось немыслимым, удалось первым. Мы стали вирусом, уничтожающим каждого, в кого получалось заселиться, паразитами. Снова смогли чувствовать что-то кроме ненависти. Несмотря на все различия, глубоко внутри мы оказались похожи. Это стало вторым шансом для многих. Высшее счастье — дышать, прикасаться, исчезать, прожив отмеренный срок. Да, вначале мы действовали слишком агрессивно, такое случается время от времени. Но когда появляется возможность вырваться из западни, сложно устоять перед искушением.

Айлин слушала рассказ, напоминающий бред. Ещё пару недель назад, услышав такое от раненого, она, не задумываясь, пригласила к нему целителя-психиатра. Но сегодня многое выглядело иначе.

— Я верю в ту часть истории, где вы доигрались с собственной природой и стали похожи на паразитов, нуждающихся в носителе. Но в войну с людьми из научно-разведывательной экспедиции не поверю, как ни убеждайте. Не знаю как, но предки сумели загнать вас в этот разлом и закрыть в нём, иначе ни один патруль не справился бы с натиском. А так, насколько я поняла, единичные прорывы. Но спасибо за историю, а теперь мне пора, — Айлин направилась к выходу, но была остановлена голосом со стороны кровати другого заражённого:

— Мы сумеем достичь устойчивого симбиоза. Несмотря на то что вы мутанты, чьи гены испорчены глупыми играми, никто не желает вашего исчезновения. Людские тела слишком хороши, а жизни хоть и коротки, но так насыщены. Наш симбиоз позволит покинуть Альфу, отправиться к звёздам.

Айлин промолчала в ответ, только мрачно усмехнулась. Мечта аборигенов была недостижима, но третий, новый вид, вполне имеет право на жизнь. Она покинула палату, встретив на выходе стража. Объяснив сложившуюся ситуацию, девушка ушла, подальше от пациентов, от тварей, стремящихся обрести плоть, от правды, которую ещё не готова была принять.

— Куда так спешишь? — она влетела в объятия Малена и только тогда поняла, что поддалась эмоциям. Сбежала, так толком и не понимая, где находится её комната. Прямо сейчас, под влиянием прошедшей ночи, целительница не стремилась к общению с местным владыкой. От былого притяжения не осталось следа, девушка боялась того, что таилось в зеленоглазом похитителе.

— Мне нужно переодеться и найти наставника. Прорыв ликвидировали? — просто так послать короля она тоже не могла. Пришлось терпеть того, кто разрушил её жизнь в угоду мимолётной прихоти.

— Я провожу, а то вновь заплутаешь в бесконечных коридорах, — он тоже устал, сегодня ещё не ложился, помогая людям, координируя действия и проверяя схемы эвакуации мирных граждан. Айлин сильно удивилась бы, узнай, что Мален лично контролировал работы по устранению прорыва. И он выдохся. Тьма внутри, пользуясь близостью призрачных тварей, практически в голос выла, требуя выпустить. Бороться с собой в таких обстоятельствах становилось труднее, чем обычно, но Мален вновь справился.

— Спасибо, в этом вы правы, владыка, я долго буду привыкать к новому месту, — ей хотелось сделать хоть какую-нибудь мелкую гадость. Чтобы этому заносчивому самоуверенному типу тоже стало плохо. Но король оставался спокоен.