Дав себе немного расслабиться, устроился в удобном кресле. Сон тут же отобрал последние крохи сознания. Снилась глупая беглянка, шарахающаяся среди тёмного леса. Разбудил звонок мобильника.

Девчонка жива. Волна облегчения накрыла с головой. Но беспокойство, засевшее в груди не отпускало. Что-то было не так. Голос друга казался чужим, будто механическим.

Виктор обещал быть скоро. Но через указанный промежуток время машина так и не въехала во двор. Можно было предположить, парочка мирится, но в это верилось слабо. На звонки срабатывал автоответчик. Не выдержав, вскочил в машину Виктора, отправившись им навстречу.

Моя машина нашлась через десяток километров езды. Пробив дорожное ограждение, она стояла, обняв молодое крепкое деревцо. Сердце сжалось от боли. Моя крошка выглядела хуже некуда. Её я любил почти как человека. За три года владения на ней не появилось даже мало-мальской вмятины, а все царапины тут же идеально заполеровывались.

Бросив последний взгляд на любимицу, позвонил своим и Виктора ребятам. После отправился по следам вглубь леса. Оставивший их ломился как шатун среди зимы.

По дороге, гадал, кому быть благодарным за плачевную судьбу машины. Внутри крепчало нехорошее предчувствие, кожаные мокасины вязли в рыхлой земле. Почва комьями налипала на подошву, мешая идти. Нужно было их сменить на более подходящую обувь.

Где-то в метрах двухстах от дороги до меня донёсся женский вопль. За ним ещё и ещё, смутно напоминая женский голос. Стая птиц тёмной тучей вспорхнула с деревьев. Крик разрывал душу на пополам. Я уже знал, случилось непоправимое. Прибавив прыти, старался двигаться как можно быстрее, по дороге строя догадки, что же могла случиться.

Увиденное превзошло все моё опасение. Бездыханно тело Виктора, лежало на спине, смотря мёртвыми глазами в кроны деревьев. Кровь заливала тело и землю рядом. Лицом к нему лежала Мара.

Её получилось признать с трудом. Всё лицо покрывали кровь, ссадины и грязь. Вещи на груди и ногах разодранны. Там, где вещи не укрывали, тело было в кровавых отметинах человеческих зубов. Даже полушария груди в следах от укусов.

Понимая, что другу больше ничем не помочь, бросился к девушке. Она была ещё жива. Пульс ели прослушивался. Аккуратно замотав девушку в собственную куртку, уложил к себе на колени. Трясущимися руками набрал зама. В трубку послышались три бесконечно долгих гудка. Наконец, послышался голос абонента.

— Стас, отправь с ребятами наряд полиции и скорую с труповозкой, по моей геолокации.

— Игнат Александрович, что у вас там стряслось?

— Виктор мёртв. Об остальном позже.

— Хорошо, скоро будем.

На том конце отключились, а я всё ещё держал мобильник у уха, безотчётно укачивая девушку на руках. В тяжёлой голове вертелись сотни вопросов, и на них теперь могла ответить только она.

Мара была всё ещё без сознания, когда послышался вой сирен. Этот звук вызывал в сердце страх и отвращение. Перед глазами встал тот день гибели Лизы.

Погруженный в тяжёлые мысли, не сразу заметил подошедших людей. Часть из них была мне незнакома. Всё вокруг заполнилась вспышками фото-фиксаци и голосами работников государственных органов. Медики забрали у меня Мару, унося на носилках в сторону дороги. Тут же мной занялся знакомый опер. Каждое слова записывалось. Говорить мне особо было нечего. Краем глаза заметил как уносят и тело Виктора.

Один из немногих близких людей мёртв. В душе появилась ещё одна дыра. Что же здесь произошло, кто всему виной? Почему смотря на его бездыханное тело, волосы дыбом вставали. На Мару также без содрогания не взглянешь.

Дальнейшие события дня слились в сплошной сумбур с невесёлыми клоунскими представлениями. Единственное, что радовало, Мара в безопасности. А очнувшись ответит на все интересующие меня вопросы.

Конец второй части

Мара

Монотонный писк ворвался в сознание. Каждый скачок звука сопровождался световой вспышкой перед внутренним взором. Его размеренность доводило до тошноты. За писком пришла боль. Не яркая, а будто отдалённая. Тело ощущалось как в тисках. Наверное, так себя чувствуют статуи. Как бы ни старался, а пошевелится не получиться. К ужасу, открыть глаза тоже не получилось. Сквозь закрытые веки виднелся яркий свет, бьющий в лицо.

Накатившая паника сдавила грудь, каждый вдох будто обжигающим холодом. Писк ускорился, перейдя в галоп. Перебивая неприятный для нервов звук, послышались голоса. Сначала неясно, не разобрать о чём говорят. Размыто, даже общий смысл не угадывался. Гомон усилился над головой. Лицо накрыло что-то давящее. Тут же стало легче дышать. Руку на сгибе укололо. В мгновение по венам побежал холод, меня вновь накрыла тьма.

На смену беспамятству, пришёл голос самого родного человека. Теперь я слышала его отчётливо. Каждое из слов заставляло внутренне содрогается. Мама звала меня. Её слова смешиваясь с рыданиями, падая мне на душу и оставаясь на ней тяжёлыми камнями.