Отпустив первую, ухватилась за вторую. Она повела себя так же. Тянулась, провисала, натягивалась до упора, но не рвалась. Когда устав бороться отпустила, она со звоном выпрямилась, и меня всосало в проход.

Игнат

За окном автомобиля гудел дневной город. Благодаря пробкам дорога до офиса займёт не менее часа. Водитель нервно постукивал пальцами о руль. Это невероятно раздражало. Нужно было самому сесть за руль. Хотя в том состоянии, в котором покидал больницу, садиться управлять автомобилем небезопасно.

Перед глазами встала картина в палате. Заживающие шрамы и исчезающие синяки Мары. Хотелось разгладить каждый. Но разве я мог себе это позволить. Я боялся и верил, она всё слышит. Именно по этой причине и не посмел ей ничего сегодня сказать. Единственное, позволил себе, повязать на её руку красную нить.

Эта идея пришла после прочтения статьи, случайно попавшейся на глаза. Корейская сказка о красной нити. Она прочно связывает судьбы людей. Нить, может растягивается, завязывается узлами, путаться, но никогда не прорвётся и не сможет развязаться. В конечном итоге люди, повязанные нитью рано или поздно, столкнутся и уже никуда друг от друга не денутся.

Что-то подобное существует и в европейской культуре, и в славянской. Шерстяная красная нить, берегущая от зла и неудач, всегда использовалась нашими предками. Их повязывали больным детям, для скорейшего выздоровления. Отгоняли злых духов. Привлекали удачу. Шерстяную нить пряла богиня Макошь, а её помощницы Доля и Недоля вязали узлы на жизненном пути человека. Этого сейчас ей больше всего не хватало капельки удачи и здоровья.

Конечно, всё это сказки, в которые глупо верить. Но иногда эффект плацебо необходим не только больным, но и их близким. Так, пусть для меня роль пустышки сыграет та самая нить. А там, чем Бог не шутит, может и в правду поможет Маре вернутся.

Поток мыслей прервала тупая

боль в груди. Из меня будто сердце попытались вынуть. Невидимая рука сжала горло, перекрывая доступ кислорода. Тьма обрушиласт волной, отрезая от мира...

Свет растаял, оседая у ног яблоневыми лепестками. Ветерок игриво подхватил лепестки и полы муслиновой юбки оборачивая вокруг ног стоящей передо мной девчушки лет пяти. Он взметнул её каштановые кудри, разбивая аккуратную причёску и сорвав шёлковую шляпку. Ребёнок даже не успел спохватиться как та, подгоняемая ветром, покатилась по парковой дорожке. Не став звать отвлёкшуюся на разговор няню, малышка спешно бросилась вдогонку головного убора.

Держа в одной руке любимую куклу, она старалась поймать беглянку. Но та всё время ускользала в последний момент. Ветерок будто забавлялся с малышкой, то подпуская к желаемой вещи, то вновь её отбирая.

Шаг за шагом, она всё больше удалялась от беспечной няни. Очередной порыв тёплого ветерка сорвал головной убор с дорожки, зашвыривая его на весенний газон. Малышка оглянуться не успела, как любимая шляпка повисла на высокой ветке цветущей яблони. Та висела, задорно покачивая голубыми ленточками. Постояв немного, девочка решила не сдаваться. Прислонив фарфоровую куклу к яблоневому стволу, засучила рукава кремового жакета. И уцепившись маленькими ладошками за ветвь раскидистого дерева, подтянулась.

Лазить по деревьям кроха умела даже лучше старшего брата, хоть он этого не признавал. Малышка карабкалась по шершавым ветвям, раздирая кружевные перчатки, а шаловливый ветер старался запутать её юбки о ноги и бросая белые лепестки в лицо. Ещё немного и девочка оказалась под беглянкой. Увлечённая, она не заметила высоты, на которую взобралась. Под нею простиралась высота больше роста взрослого мужчины.

Девочка не доставала до шляпки совсем немного. Маленькие пальчики каждый раз хватали воздух у шёлковых лент, а противный ветер игриво сдувал их в сторону. Даже встав на носочки, она упускала их. Взобраться ещё выше также не могла. Здесь на верху ветви находились дальше друг от друга, чем внизу. И только короткий сучок под нужной веткой выпирал из ствола на несколько сантиметров.

Заправив непослушный локон за маленькое ушко, девочка обняла ствол и ступила одной ногой на сучок. Рывок, хрупкие пальчики сомкнулись на ветви со шляпой. Желанная вещица качнулась маня к себе. Сжалившись, ветерок подул в сторону малышки, детские пальчики ухватили накрахмаленные поля.

— Ура! Достала!– радостно возвестил детский голос.

Она уже хотела спускаться, как ножка в кожаном ботиночке соскользнула с сучка. Малышка повисла, держась одной рукой за ветку, другой прижимая к себе злосчастную шляпу. Носочки башмачков не доставали до нижней ветки совсем немного. Наконец, заметив как высоко взобралась, она испугалась. Розовые щёчки побледнели, пальчики сжались на шершавой ветке ещё сильней.

Сильный порыв ветра колыхнул крону яблони, ладошка в изорванной перчатке соскользнула с ветки. Мир завертелся в белых лепестках яблоневого цветения. В страхе она закрыла глаза. Всего миг падения, показался вечностью. Муслиновые юбки взвились словно крылья большой птицы. Стремительный полёт прекратился внезапно. В страхе жмурясь и, прижимая к себе шляпу, она тихо заёрзала. Боли не было. Её прижимали к себе тёплые руки. Так мог обнимать только папа.

С затаившемся в сердце страхом малышка приоткрыла один глаз, затем второй. Её маленький носик практически утыкался в шёлковый шейный платок. Девочка потихоньку подняла взгляд, встречаясь с болотного цвета глазами, смотрящих из-под густых бровей. Строгие, они будто укоряли её в нехорошем поступке. Это был не папа.