— И что же это? — нетерпеливо поторопил, и кажется она только сильнее сжалась в моих руках.

— Помощь моему брату?.. — будто бы спрашивала она. А я никак не мог понять этой робости, ведь Ивелин лучше всех знала — я сделаю для нее что угодно.

— Которому из них?

— Старшему. Гилберт он… — она закусила губы, а потому вдруг подняла на меня странный взгляд. — … нуждается в твоем совете, хоть и сам не догадывается об этом.

— Правда? И каком же? — усмехнулся, вспоминая волчий взгляд в мою сторону от наследника Фиенн.

— В совете о любви. — серьезно заявила жена, и в ней почувствовалась знакомая твердость, с какой она готова была стоять до конца. — Брата растили как приемника великой герцогской семьи, и он отдал всего себя этому. Все свои надежды, мечты, стремления, все свое время и силы он возложил на алтарь долга. В отличие от младших, Гилберт как наследник не имел такой роскоши, как право выбора. И он принял это без колебаний. Думаю, он и к женитьбе отнесся как к очередной ступени укрепления герцогства. Не видя перед собой иного примера, ведь матушка умерла в родах мной, а может наоборот впечатленный слишком яркой картиной трагедии отца, он закрыл свое сердце. Закрыл и все же не может дать развод жене, хоть для герцогства самым рациональным решением стал бы новый брак с той, что принесет долгожданного наследника.

— Чего же ты ждешь от меня? Старший шурин не в восторге, что любимую сестру забрал силой ужасный дракон. Станет ли он слушать от меня советы о браке?

— Мне больше не к кому обратиться. — опустила плечи Ив, и посмотрела в сторону невидящим взглядом. — Мужчины наследуют земли, на которых родились и выросли, их долг прорастает корнями так глубоко, что семенам сомнений нет пути к сердцу. А женщины покидают родные края, приходят в дом мужа и взваливают на свои плечи ответственность за чужой род. И если вдруг случается страшное, если единственная ценность не дает плодам прорости, на их голову выливается черная жгучая ненависть новой семьи. Насколько это страшно, я осознала лишь рядом с тобой.

Ее слова будто мешком по голове приложили. Сердце пробил болезненный удар, а зверь внутри недовольно заворочался. Я лихорадочно соображал, ища иной смысл, но Ивелин тихо продолжила, прерывая буйный поток моих мыслей.

— Воспитанная с этой моралью, я продолжала в глубине души повторять — вся злоба и жестокость Маркуса могли меня не коснуться, роди я дитя. Я не исполняла свой долг — он зверел все сильней и искал во мне иную ценность. Все казалось закономерным. До встречи с тобой.

Дышал через раз, не понимая, сколь долго ее продолжат мучить эти воспоминания. Был ли я вправе заставить ее жить с этим грузом, что не принадлежал более никому. Ив мучилась, а Маркус даже не ведал, за что должен склонить свою голову и никогда не отрывать ее от земли рядом с ней.

— О нашей первой ночи я думала с содроганием сердца. Готовилась, храбрилась, убеждала себя, что должна. А ты показал мне, что супружеский долг это и не долг вовсе. Может быть не им, а столь большим, что мне не хватает слов.

Она посмотрела на меня, мгновением разрушая дилеммы, что едва не поглотили сердце целиком. Ивелин не жалела, не смаковала боль прошлого без нужды. И я не смел отводить взгляда от нашего будущего. Оно важнее всего.

— Я люблю тебя, Аслан. — шептала жена, сжимая лацкан до побелевших костяшек. — Люблю…

Склонился было к ней за поцелуем, но она вдруг вскинула ладонь, накрывая ей губы. Посмотрела пристально, и прямо на глазах залилась таким ярким румянцем, что кровь мгновенно хлынула от головы вниз.

— Ты нежен и чуток. Ты очень заботлив. И хорош в том, что происходит в спальне мужа и жены. — спешно говорила Ив, едва выигрывая битву с собственным смущением. — Ты слишком хорош! Должно быть у тебя большой опыт!

Рассмеялся не выдержав сочетания хмурых бровей и алых от стыда щек жены. Она разозлилась, плотно сжала губы и отвернулась не в силах принять мой загоревшийся пламенем взгляд.

— Ты хвалишь или ругаешь меня, жена? — тихо посмеиваясь, я пытался вновь завладеть ее вниманием, но Ивелин упрямо мотала головой, не позволяя увидеть своего лица. — А может, ревнуешь?

Она вдруг замерла и посмотрела исподлобья. Я оказался прав. Во всем.

— В этом нет смысла. Я твой. И всегда буду твоим. — шептал, наблюдая, как Ивелин расслабляется в моих руках, а ее взгляд вновь светлеет. — И я рад, что ты обозначила мою главную ценность.

Не мог себе отказать в очередной поддевке, мне нравилось смотреть, как всегда сдержанная благородная леди вспыхивает от моих слов, не в силах сдержать эмоций.

— Дурак, — хлопнула она по плечу ладонью, не вложив в удар никаких сил. — Это важно в контексте проблемы. Госпожа Амаларис подсказала, что мужчины не прочь порассуждать о женщинах, когда в крови течет хмель рекой.

— Так вот зачем вы подготовили пиршество, — хмыкнул, за что получил осуждающий взгляд.

— Я сейчас разозлюсь, — тихим ровным голосом предупредила жена, и я умолк, не в силах сказать, что не представляю, как выполнить ее просьбу.

— Что ж, мне нужны более четкие инструкции, — резво поднялся на ноги, удерживая Ив на руках, и она от неожиданности крепко обхватила за шею, как я того и желал.