— И они не обманывают тебя, — он нежно огладил пальцами мою скулу. — Я не сделаю тебе больно. Не стремлюсь к этому. И хотел бы, чтобы ты не пыталась сделать больно мне.

— Это возможно, сделать больно тебе? — я усмехнулась абсурдности заявления.

— Мне тоже не чужды чувства, Элиза, — качнул он головой, теснее привлекая меня к своей груди. — Что мы в итоге решаем? Кабинет, ужин, постель?

Вместо ответа я обвила руками его шею и потянулась за новым поцелуем.

Больше мы не останавливались. Разговоры сменились тихим шёпотом и громкими стонами. Сегодня он не гасил свет ламп. Я видела его, не отворачивалась, а с жадностью рассматривала. Наблюдала. И не понимала, что видела пугающего раньше.

Адам был привлекателен в своей мужской суровости. Но разглядела я и другое, нежность, трепетность, даже в моменты неконтролируемой страсти, чувственность. Наблюдая, как он с упоением ласкает губами мою кожу и вдыхает мой аромат, как жмурится при этом, улыбается, я больше не могла называть его бесчувственным. В жизни он, может быть, и кажется сдержанным сухарём, но в постели со мной он был другим: страстным, порывистым, голодным. И… что главное… моим и для меня.

А потом, когда мы утомились и успокоились, я убедилась в его словах, после близости и без одежды разговор проходил намного проще. Ушла бессмысленная злость, стеснение, сомнения превратились лишь в лёгкое замешательство. И я решилась поднять тему, что тревожила меня после первой близости.

— Ты мой первый мужчина, — решила начать издалека, тем более, пока не знала, как оформить мысль.

— Меня это радует, — отозвался Адам, медленно вдыхая аромат моих волос.

— Раньше, чтобы не порождать слухов и вообще… я не обсуждала тему близости с подругами, мама погибла раньше того…

— Я понял, — он мягко погладил меня по макушке. — И понимаю, что ты абсолютно неопытна.

— Да! И не знаю, как… правильно. В первый раз я просила… нет… требовала продолжить, а потом было стыдно. Словно я какая-то…

— Не говори так, — прервал он меня. — Точнее, можешь говорить, но не неси в этом слове плохой смысл. О том, что происходит между нами двумя, известно только мне и тебе. Мы можем вести себя как угодно. Ограничение только одно…

— Какое же?

— Обоюдное удовольствие и согласие. Ты темпераментная драконица. Впервые поддалась инстинктам. Мне нравится, как ты на меня реагируешь. Я совершенно не смущаюсь своих шрамов, но если бы ты проявила равнодушие в постели, почувствовал бы себя неполноценным, — рассмеялся он чуть хрипло. — А ты? Разве ты бы не ощущала себя максимально неловко, если бы я без эмоций положил тебя на кровать и принялся методично раздевать?

— Я бы… возможно, ударила, — призналась, вновь глупо усмехнувшись.

Его слова принесли облегчение. По крайней мере, ощущение стыда за свои действия отдалилось, со временем совершенно исчезнет.

— Не бойся быть собой со мной, — Адам приподнялся надо мной на руке и вдруг перевернул меня на живот.

Горячий поцелуй обжёг ключицу.

— Притворство хуже, — он приподнял меня за талию и подсунул мне под живот подушку.

— Что ты делаешь? — насторожилась я.

— Доверься мне, — шепнул он, огладив моё бедро.

Похоже, утомилась только я, а Адам был настроен на продолжение. Но противиться я не собиралась. Было любопытно познать все грани близости с ним. И не только физической. Разговор удался. Теперь можно с чистой совестью получить и другой вид удовольствия.

Наша вторая ночь стала знаковой и положила начало странному способу сближения. Теперь я каждый день приезжала к Адаму в квартиру. Мы прямо с порога направлялись в спальню, там занимались любовью и уже потом переходили к общению и ужину. Мне временами казалось, что это не продлится долго, так можно легко друг другу надоесть, но страсть не утихала, нам нравилось происходящее. Только всё имеет свойство заканчиваться. Вот и наши встречи прервались, но не по нашему желанию. Возле столицы произошёл прорыв, через который ринулись полчища порождений мглы. Наш привычный мир был под угрозой, как и наши жизни.

/Элиза/

— Это правда?! — сразу выкрикнула я, когда передо мной над артефактом связи сформировалось лицо Адама.

И вдруг поняла, что, как только узнала тревожную весть, унеслась к себе и в первую очередь связалась не с отцом, а с ним. Наверное, понимала, Адам в столице не останется, он или собирается, или уже в зоне прорыва.

— К сожалению, — мрачно ответил он.

Был облачён в полевую форму, но на заднем фоне виднелся гобелен его спальни.

— А ты…

— Отправляюсь к прорыву. Ещё бы пять минут, и был бы в небе, ты бы меня не застала.

— Насколько всё страшно, Адам? — задала я самый пугающих вопрос.

Хотела услышать, что это вовсе не прорыв, а так, случайное поднятие кладбища из-за мглы.

— Не буду врать. Говорят о новом разломе, — прямо сообщил он.

Судорожно выдохнув, я прижала дрожащие пальцы к губам. На глаза навернулись слёзы. Разлом — беда нашего мира. Это переход в неизвестное место, может, на изнанку мира, либо прослойку между реальностью и астралом. Неизвестно, да и не так уж и важно, ведь из него в наш мир просачивается отравляющая природу и жителей мгла, и выходят пугающие монстры.