– Успокойся, ради самой Вари... – прощебетала Кресци, – Ради богини магии, Ови, успокойся...

– Уходите отсюда, пока наставникам не доложили, – промычал Борворк. – Помните, в мерах профилактики студентам разрешается давать по задницам, да так, чтобы впредь не думали хамить взрослым.

Ови поклонилась и сдула прядь волос с лица. Троица направилась по коридору прочь от реликтория. Свобода. Овроллии хотелось свободы.

Выйдя на балкон, она опустила капюшон. Северный ветер обдал её обжигающим весенним морозом, расплескав каштановые пряди веером. До выпуска оставались считанные недели. Друзья о чём-то переговаривались позади, пока их однокурсница рассматривала дома внизу, поддавшись размышлениям.

К ночи Квольцетар запылал всеми оттенками голубого. Белоснежный днём город, покрытый морского цвета крышами, в тёмное время суток насыщался искусственными источниками света от стен до высоких холмов. На двух высочайших из них расположились главные украшения Квольцетара – академия Белого Пергамента и городская ратуша, по многобашенности которой любой чужестранец спутал бы её с очередным корпусом академии.

Ови понимала, что её вечная соперница, отбывшая на проведение исследований для выпускной работы, вернётся с триумфом. Винесцора, как и многие представители народа акадари, отличалась северной безэмоциональностью, а потому и не рассматривала себя в качестве соперницы кому-либо. Говорят, в крови акадарцев течёт вечный лёд, который и продлевает их жизнь, позволяя им жить столько времени, сколько не живут люди южных государств. Овроллия в своих экспериментах иногда пускала кровь не только себе, но и друзьям. Никакого льда она не видела. Только крупинки маны – едва заметные голубые кристаллики. Именно эти кристаллики, не желая того, лучшая выпускница академии выпустит из соперницы, пусть и не в буквальном смысле.

За спиной раздались шаги. Облокотившись на балюстраду, Ови посмотрела вниз. Во дворе, огороженном могучей крепостной стеной от подъёма на холм Белопергаментной, суетились слуги, адепты и стражники. Академия готовилась засыпать.

– Ови, на одном артефакте жизнь не заканчивается, – процедил Нундар, облокотившись слева. Кресци оказалась справа. – С твоими знаниями ты после выпуска найдёшь себе хорошее место. И не обязательно у архимага в подмастерьях.

– А мы тебе поможем! – прощебетала подруга, прижавшись к Ови с другой стороны. – Чем больше ты нервничаешь, тем больше ошибок совершаешь! Вспомни себя в девичьем возрасте! Нет, вспомни! Нундар, когда я её впервые увидела, даже представить не могла, что передо мной великая чародейка!

– Подлизываетесь...

– Мы не умеем, как и всякие акадари, – улыбнулся юноша. – Как и ты. Не слушай Борворка и ему подобных. Ты учишься и живёшь здесь почти двенадцать лет, большую часть своей жизни. На внешность, сама знаешь, недалёкие умы стали обращать внимание только три с половиной века назад.

– Он сказал, что магия – это искусство! – проговорила Овроллия, ощутив прилив гнева в голосе. – Но ведь и я так считаю! Я так воспитана! Слышите, вы, неблагодарные северяне! Я одна из вас!

Её эхо раскатом покатилось в низину. Кажется, кто-то во дворе поднял взор к балконам.

– Ох, с утра получим все втроём... – процедил Нундар. – Пойдёмте спать, девушки. После взбучки от наставников нас ждёт целый день тренировок.

Ови ещё раз оглядела утопающий во мраке город, сияющий, однако, всеми тонами голубого пламени. Она любила Квольцетар, но он так и не смог полюбить её.

Попрощавшись с Нундаром в общем зале своего курса, девушки отправились в женский блок. Многие сокурсницы спали. Остальные, довольствуясь тусклыми свечами, либо играли в стеклянное домино, либо читали, либо обсуждали своё. Овроллия, сняв верхнюю одежду и оставшись в камизе, подошла к зеркалу. Прибавила огня у свечей и взглянула в отражение. Рядом возникла Кресци, как и остальные чародейки, белокурая, с аккуратным кукольным вытянутым лицом и не по-человечески небесными глазами.

– Кроме подбородка и каштанового цвета волос, ничто не отличает тебя от меня, – прощебетала она, укладывая распущенные локоны в косу.

– Дело не во внешности, – ответила Ови, приглаживая брови. – Многие живут... как бы тебе объяснить...

– Старыми понятиями?

– Скорее, предрассудками, – помотала головой вайнка. – Будто бы мы, жители королевства Вайндуол, все сплошь негодяи, как и один из наших королей, из-за которого произошла одна из страшнейших войн за всю Новую эру.

– Милая моя подруга!.. – Кресци прижала её к своему плечу. Ови была ниже на полголовы. – Надеюсь, ты не думаешь о возвращении домой?

– Думаю последние несколько месяцев. Мою учёбу оплатила казна герцогов, которые хотели, чтобы я служила им. Но, начав исследования, я смогу вернуть долг в стократ больше. Диадема, Кресци... Она усиливает чародеев, такие акадари разучились создавать... Мне нужен этот артефакт. Тогда я точно останусь.

Белокурая обняла каштановолосую. Вокруг залепетали сокурсницы, но никто не вмешивался в разговор.

– Мы с Нундаром и профессором Кенцилем найдём кузнеца артефактов в любом уголке Лэндаэра, – прошептала акадарка. – Всё отдадим, но выкуем тебе другую диадему. Даю слово...

– Кресци, нам по восемнадцать лет, – Ови вырвалась из объятий насколько мягко, насколько возможно. – Каждый должен отвечать за себя сам. Если я не справилась со своим проектом, если моё заклинание не произведёт должного эффекта на профессорский состав академии, то... Акадар Фрадур больше не будет моим домом. Диадема всего лишь символ.

– Ови, Кресци, о чём шепчетесь? – проговорили в стороне. – На тебе лица нет! Делись, Ласточка, что тревожит твою пернатую голову?

– Ох, если пристанут, то точно уедешь отсюда, – улыбнулась Кресци. – Давай-ка спать, Ласточка. И накрой свою птицу чем-нибудь, всю ночь опять кто-то ругался на неё. Или развоплоти лучше.