– Вирцель выжил, его унесли в лечебницу, пока не прибыли юстициары из казарм под академией, – проговорил профессор. – Раненый рассказал патрульным, что...

– Это она, она напала на них! – Ови заметила гневный взгляд одной из чародеек стражи. Её рогатая шляпа была измазана кровью. – Вся академия знает о её зависимости перед проклятой диадемой!

– Что происходит, ради всех богов?! – обвиняемая почувствовала дрожь по всему телу. – Я никого не убивала! Профессор, молю, приведите архимага! Нам нужно!..

Кенциль схватил её за волосы и, запрокинув голову, влил содержимое какой-то колбы. Ови почувствовала жгучий поток лавы, медленно сползающий по пищеводу. Хотелось немедленно разорвать себе глотку, взвыть раненым волком или наброситься на кого-то, но алхимическое зелье не позволило ей, сковав по рукам и ногам.

– Тише, девочка, это успокоительное, очень крепкое, – процедил профессор, приобняв Ласточку. – Пойдём со мной, дальше всё ещё хуже...

– Профессор, – путь им преградила широкоплечая фигура в капюшоне, – процессом занимается корпус юстициаров. Вы не имеете права мешать нашей работе...

Наставник и офицер начали ругань, хотя по их лицам происходящее больше напоминало интеллектуальную беседу. Овроллия перестала слышать. Она ощутила, как чудодейственное зелье распадается внутри неё на тысячи мельчайших капелек, проникающих в вены, внутренние органы и даже поры кожи через мышцы. Обстановка вокруг помутилась, огоньки фонарей и настенных канделябров стали выводить с её сознанием жуткие танцы.

Когда девушка пришла в себя, двое всё ещё спорили, стараясь обходиться без крика. Перешёптывания вокруг прервал ритмичный удар трости, что приближался откуда-то из глубин коридора. Профессор и командир стражи, увлечённые беседой, не слышали постороннего звука, которого следовало остерегаться всем.

– В конце концов, академия подчиняется Квольцетару! – начал наконец повышать голос старший юстициар. – Мы представляем здесь власть!

– Власть здесь представляет только верховный совет префектуры, – раздалось в наступившей тишине голосом мелодичным, тонким, напоминающим бьющееся стекло. – Так произошло, юстициар Ондрето, что я нахожусь в совете. Значит, город не имеет права диктовать мне, как именно следует управлять академией.

По обе стороны коридора отхлынули волны академиков и стражей, кланяясь и прижимая левые ладони к груди. Опираясь на трость, в центре коридора стоял архимаг. Паристо выглядел хмурым и ещё более безмятежным, чем окружающие, и лежащий перед ногами труп нисколько не удивлял его. В противовес карикатурным чародеям с картин и биографических пособий ректор обладал щетиной и короткими седыми волосками на голове, а не могучей гривой и бородой до пояса. Как и многие мужчины-чародеи, он не любил головные уборы, а потому все без исключения узнали его не столько по наличию трости, сколько по родимому пятну в форме кляксы на лбу.

– Архимаг, я... – Кенциль стукнул локтем Овроллию, они поклонились вместе.

– Я прослежу, чтобы вы не сделали ничего плохого. Ондрето? – архимаг даже не взглянул на юстициара, но тот согнулся в поклоне и уступил дорогу.

Вместе с наставником и ректором Ови направилась к последнему ряду витрин. Уже от самых дверей под ногами зазвенело стекло, некоторые реликвии валялись повсюду. Кто бы ни напал на реликторий, он не тронул ценности. Когда девушка спохватилась любимую птицу, профессор спросил полушёпотом:

– Овроллия, что скажешь?

– Здесь был бой... – ответила она, стараясь перешагивать через осколки и останки утвари. – Кто-то напал на стражу снаружи, а затем ворвался сюда... Чародеи отбивались, но...

– Слишком много смертей за один день, – процедил архимаг, ступая позади.

Троица добралась до заветного постамента. Защитный купол рассыпался на десятки осколков, Диадема знаний пропала. Рядом с витриной лежали два оставшихся стража, жезлы находились рядом, погружённые в лужи крови. Паристо, опёршись на трость двумя руками, осмотрелся и проговорил:

– В стенах Белопергаментной запрещено применение боевой магии, как и чтение мыслей. Как вы знаете, стража вооружена жезлами, которые оглушают, отталкивают или ослабляют, но не убивают. Можно колдовать с рук, но видно, что наносящие увечья заклятья здесь не использовались.

– Она бы не сделала это, – выдавил профессор Кенциль, оглядывая место преступления. – Готов дать слово, ректор.

– Слова пусты, мой старый друг, – архимаг одной рукой почесал щетину и недовольно фыркнул. – Важны действия. Овроллия, я не из тех мужей, кто подслушивает болтовню молодых девиц. Но и мне ведома твоя тяга к украденной реликвии. Не говоря о трёх убитых чародеях и одном раненом. Совет префектуры будет ждать отчёта. Это страшное происшествие. Какое-то время я смогу удержать комиссию, особенно коннерата Вильцеара. Но рано или поздно верховный юстициар префектуры проберётся сквозь бюрократические тернии и явится сюда.

Овроллия непонимающе взглянула на профессора. Тот пояснил:

– Он сродни инквизитору, девочка моя. И методы у него законные.

– Если она не виновата, – заметил ректор, – то бояться нечего, однако...

– Я найду убийцу и вора, клянусь самой Вари, богиней магии и таинств, – девушка прижала к сердцу левую ладонь и склонила голову. Академики понимающе кивнули. – Нессир архимаг, сколько бы времени вы дали мне на поиски?

– Неделю, возможно, две, – в подтверждение своих слов Паристо дважды стукнул тростью по полу. В голове Овроллии словно перевернулись песочные часы.