Пару раз в окно видела Фредди, он верхом проезжал недалеко от замка Розен. Но я не хочу его видеть.

Виолетта заискивающим голосом спросила, нет ли послания для господина Ф.

— Дорогая, если хотите доработать в замке до весны, сделайте милость, не суйте свой нос в чужие дела.

Ожидаемо, Виолетта смертельно обиделась, развернулась и ушла. Вот из жалости терплю её, но не понимает девочка, допрыгается и поедет в закрытую школу на государственное жалование.

Но более всего меня волновали два обстоятельства. Первое, это изгнание Бишопа. Чувствую, что герцог приревновал несчастного Ричарда и выслал. А мне срочно нужно поговорить о девочке, о документах и вообще обо всём.

Второе, сам Его сиятельство! Он приезжал пару раз за неделю. Я как раз была занята экспериментами с красками. Делала несложный набросок. По обыкновению, как когда-то, учась в Художественной академии, нашла в шкафу старые мужские вещи, рубашку, штаны. Немного великоваты, но для грязной работы вполне подойдут. Завязала на затылке шишку, и обо всём забыла, как же я люблю масло и живопись.

Несколько раз забегала Линда и с огромным любопытством наблюдала за моей магией, вскрикивала от восторга, когда я нарисовала декоративные цветы! Потом я просила её позировать мне для эскиза.

— О! Анни! Это потрясающе! Я хочу научиться так же! Пожалуйста!

— Обязательно, детка! Ты станешь самой знаменитой художницей королевства! Уж я постараюсь! — слёзы на глаза, целую её в лоб и продолжаю работу.

— Ой! Анни! Герцог! — прошептала Линда.

Стоило мне повернуть голову, как Его сиятельство поздоровался и сбежал.

— Пугливый какой.

Я продолжила рисовать, сделав вид, что не обратила внимание на этот странный визит. На самом деле, ещё как обратила. Пришлось несколько минут мешать мастихином и без того хорошо перемешанный колор. Просто руки трясутся от волнения, кисть дрожит, голова не соображает.

Но что-то происходит между нами, а я не понимаю и не знаю. И боюсь начать разговор, потому что уже догадываюсь, чем он закончится. У кого бы узнать причины нашего конфликта, потому что они, несомненно, есть и весомые.

Уже подумалось, а не провести ли спиритический сеанс, вызвать дух настоящей Аннабель… Фу, боже упаси!

Рано утром следующего дня герцог снова приехал и позвал меня к себе. На секунду показалось, что есть шанс на взаимопонимание.

— Аннабель! У нас есть острая необходимость объясниться, серьёзный разговор откладывать не имею возможности, скоро нужно снова уехать по делам на несколько дней! — Эдуард смотрит на меня так, что пропадают всякие романтические иллюзии. Если он сейчас начнёт запугивать или принуждать съехать к мужу, просто развернусь и выйду. Не успеваю продумать, что делать дальше и какие у меня ещё остались средства защиты, как герцог продолжил, привык, наверное, к молчаливой Анни, теперь и мне слова не даёт вставить. Да я и не хочу пока.

— Вы обязаны переехать к вашему мужу, учитывая бедность Фредерика и его неспособность обеспечивать семью, я распоряжусь, чтобы Бишоп назначил вам достойное содержание, но только вам.

— Это всё?

— Вы прекрасно знаете, что не всё! — он начал довольно энергично, но вдруг отступил. Физически ощущаю, как ослабло его психологическое давление.

— Вот именно! Я ничего не знаю! Ничего не помню! И все этим пользуются. Но я нашла документы, которые, если подпишу, то освобожусь от вашей навязчивой опеки! И тогда съезжать из моей жизни придётся Вам! — я решила, что пришло время начать нападать. Чуть позже поняла, что каждое слово, произнесённое мной чисто, для Эдуарда как электрошокер. Признаюсь, приятно наблюдать за его неподдельной реакцией.

— Вы про те бумаги, что хранились под ковриком Волка? — он улыбнулся, а моя рука вздрогнула, не из-за нервов, а потому, что хотелось как следует ударить его по прекрасной физиономии. Вот гад! Уже нашёл!

Слёзы не позволяют говорить спокойно, он и без слов прекрасно понимает, что я именно об этих документах думала. Эдуард достал из шкатулки знакомые листы.

— Вы желаете стать приживалкой при дворе? Служить до конца жизни посмешищем для развлечения королевской свиты? Хватило ума не подписать тогда, не стоит и теперь! Я не позволю дробить ваше наследство. Из всех бумаг, в настоящее время действительная только вот эта, подтверждающая ваш брак с Фредериком. А по закону нашей великой страны замужняя женщина обязана переехать в дом мужа или его семьи. Он должен вас защищать и охранять ваш покой…

Не даю ему закончить фразу:

— Вам не терпится от меня избавиться, — ляпнула и сама поняла, как глупо получилось. Мне нужны аргументы, я не хочу уезжать из моего дома, не хочу оставлять Линду. А он не хочет пойти навстречу, упёрся как баран!

— Вы говорите глупости, потому что сами вышли замуж, только ради того, чтобы сбежать из скучного баронства! Потому что ненавидите меня, этот дом считаете тюрьмой и каторгой, мечты сбежать в столицу всё ещё зреют в вашей восхитительной голове? Сейчас я предоставляю вам этот шанс, по самому щедрому сценарию, однако вы снова недовольны. Анабель, Бишоп сказал, что вы поумнели, но я этого не замечаю! Услышьте меня, наконец, вы замужняя женщина. Ваше место подле мужа, вы сами его выбрали. Ваше наследство продолжит приносить доход, но я оставлю активы за собой, чтобы ваш беспечный муж не прогулял всё за год! Вот и все мои амбиции относительно вас. Позволю Фредерику жить в апартаментах доходного дома, вместе с вами. Что вам ещё нужно? Всё ещё надеетесь заслужить признание двора?

Он говорит, и я прекрасно понимаю, что он прав! Абсолютно прав. Но смириться с тем, что я должна оставить его, этот дом, Линду и даже Бишопа, переехать куда-то… Моё сердце рвётся на части. Я же уже люблю эту жизнь. Ведь я не глупышка Аннабель.

Снова огромные слезинки капают с моих глаз, они такие горькие, что Эдуард не выдержал и отвернулся. Осталась последняя просьба, ради которой я готова и на гордость свою наступить:

— Я уеду, но умоляю, не отправляйте Линду в пансионат, я знаю её секрет! — мой голос срывается на стон.