Заинтересовавшись, я подошла к нему и заглянула через ледяное плечо. В небольшом ящичке лежала всего одна вещица — браслет, состоящий из звеньев в форме листьев, сделанный из того же материала, что и крест, подаренный нам Вязальщиком судеб. Ледяной ирий прозрачными пальцами подхватил браслет, подошел к Йеру и протянул его на ладони.

Лучник удивился:

— Это мне? Зачем? Это принадлежало лье Куэй? Но я — не он! Ты же это понимаешь?

Отай опять сначала кивнул головой, потом помотал, потом кивнул и настойчиво повторил жест, протянув браслет Йеру.

— Возьми его, — хмуро сказала я. — Может быть, это те артефакты, о которых говорилась в записях Мудрого. Гай, кстати, тот крест у тебя? Он тоже может быть артефактом.

Черноволосый маг хмыкнул:

— Вспомнила. Думал, не вспомнишь. Тот старик, то есть Бехар, его вроде как тебе передал. Он в моем рюкзаке лежит.

Я смутилась. Совсем вылетело из головы, а ведь крест — артефакт Древних. Вспомнив, какой силой он обладает, я предупредила Йера, растерянно вертящего браслет в руках:

— Ты с ним поосторожней. ОЙ! Я просыпаюсь!!! Ребят, рысак проснулся!!!

Я вскрикнула, почувствовав, как дернулись нити, связывающие меня с двумя душами.

И тут, затмив тревогу за собственное тело, перед глазами вспыхнула картина воспоминаний Зена.

Обычно я вижу либо самые сильные воспоминания чужого мозга, либо самые последние, что накрепко засели в голове.

А тут вдруг я увидела саму себя. Голой, лежащей на простынях в широкой кровати. Я лениво потягивалась, улыбалась и говорила умоляющим голосом:

— Зен! Я так хочу тебя! Пожалуйста, овладей мной! Я вся твоя!

Я в полном потрясении рванула бегом из подсознания Зена. Эта сцена была столь откровенной, что поразила меня до глубины души. Это что, фантазия Зена обо мне? Это что за эротические картинки с моим участием?

Я окаменела на месте, переместившись обратно в рысака и круглыми глазами посмотрела на сероглазого парня. Да я в жизни никогда бы так себя не повела! Ч… что я там говорила? «Пожалуйста, овладей мной»? А-а-а, убейте меня!!!

Огневик, которого без предупреждения швырнули обратно в тело, пошатнулся, с трудом устояв на двух ногах. Потом остервенело почесал за ухом и мстительно прошипел мне:

— Готовься к моей мести, милая!

Я торопливо сбежала от него к выходу. Хорошо иногда быть зверем. А то я бы сейчас была вся пунцовая от стыда. Ни за что больше не буду меняться телами с Зеном. Он тот еще извращенец!

Наш небольшой отряд спустился вниз по лестнице, нырнул под воду и поплыл прочь от лаборатории лье Куэй.

В этот раз следом за Отаем плыл Гай, сказав, что прорубь затянулась коркой льда и ее надо будет раздолбить.

Я плыла в середине нашей колонны, и, чтобы успокоить бешенный стук сердца после увиденной фантазии Зена обо мне, всю дорогу глядела на дно озера. Там были когда-то дома вердуков. Я жалела, что не могу задержаться, чтобы изучить их получше.

Заросшие водорослями, старые строения стали домом для многих рыб.

Надо будет обязательно посоветовать белозерцам начать смешивать свою кровь с людьми. Они до сих пор поступали наоборот и проживали в изоляции от всего мира.

Пусть теперь природа исправляет то, что наворотили ирийцы.

Обратный путь прошел без приключений.

Вскоре Гай разломал слой льда в проруби мечом, и мы один за другим выбрались на берег.

Когда мы вышли из воды, Отай подошел к каждому из нас. Он брал руками туманную радугу, окутывающую нас, и вновь составляя из нее единое целое. Когда в его руках засияла лента, он одним взмахом руки вернул ее назад. Радуга приняла прежнюю форму, протянувшись к небесам от центра озера до небес в форме спирали.

В свитках мага был указан состав всех шести радуг, но в странных циферках и формулах для меня ничего не было понятно. Я лишь поняла, что они помогали ирийцам находиться под водой, посещать дома вердуков. Лье Куэй любил подводный мир. Тот ход, по которому провел нас Отай, был любимой дорогой ученого мага. Лье Куэй сам проложил его, создал и ступени, и площадку для посадки златокрылых друзей, и террасу.

Лишь подводную пещеру не создавал — здесь постаралась сама природа. Возможно, благодаря стараниям Отая время не разрушило любимого уголка лье Куэя.