И я опомнилась. Осознав, что произошло, я оттолкнула от себя Зена и откатилась в сторону.

— Ты! — покраснела я. — Зен! Чтоб тебя! Какого Крайя?

Зен легко вскочил на ноги, улыбнулся и сказал:

— Это месть. А что? Ты в таком восторге, что хочешь повторить?

— Чтоб тебя…

Я выругалась, а Зен указал рукой на снежный холм:

— Нам туда. Я довольно далеко отбежал, гоняясь за тобой. Видела бы ты себя! Скакала на четвереньках по снегу, рычала и скалилась. Загрызть меня пыталась. Видишь?

Он показал мне локоть, на котором явственно отпечатались мои зубы. Укус был сильным, и рана кровоточила, из нее текли красные капельки и падали на белый снег. Сквозь смущение пробилось чувство вины, я виновато пробормотала:

— Ладно, будем считать, что мы квиты. Но больше не смей меня целовать.

Лицо Зена вытянулось, в серо-голубых глазах блеснул опасный огонек, и он тихо спросил:

— Что, только князю можно? Неужели он тебе настолько дорог? Он целуется лучше?

— Идиот! — вспыхнула я. — Без спроса не смей меня целовать! Без спроса! И причем тут Его Светлость? Я уже тридцать раз говорила, что он меня не интересует!

Зен рассмеялся над моим праведным гневом. Гай, наблюдающий за нами, хмыкнул:

— Завоевывать любовь девушки всегда интересно. Голубки вы наши, остыньте.

Я фыркнула на слова Гая. Кто это тут «голубки»?

И вообще, это был мой первый поцелуй. Так уж получилось, что за всю жизнь у меня не было никаких любовных отношений. Одна крайева работа на князя Рато. Иногда мне казалось, что я не мир отправилась спасать, а в отпуск решила сбежать.

Да и… Еще никто и никогда не пробуждал во мне такого сильного влечения. Все те мужчины, которых я до сих пор встречала, не пробуждали во мне никаких чувств.

А то, что я чувствовала к Зену, было обжигающим, сладким и сводящим с ума.

Эти чувства были новыми для меня, непривычными и странными.

Я развернулась и ушла, сердито хрустя снежинками под сапогами. И почесалась за ухом, потом вспомнила, что у меня-то блох нет. От досады я скрипнула зубами. А тут еще и колени заныли, содранные в кровь. И плащ, купленный в Узе, где-то потерялся. Наверно, его рысак посеял, убегая от Зена.

Переполненная шквалом эмоций, и радостных, и гневных, я пыталась взять себя в руки пока шла в одиночестве.

Я обогнула холм и увидела две фигуры, спокойно сидящих на рюкзаках в компании птицы Аро. Йер разговаривал с Отаем, точнее, он говорил что-то, а прозрачная фигура слушала, изредка кивая.

— Я вернулась! — сообщил я им. — А вы чем тут занимаетесь?

— Вас ждем, — ответил Гай. — А где ребята?

Я буркнула, махнув рукой на холм позади:

— Там. Скоро догонят

Я оказалась права, через пару минут к нам подошли и двое мужчин. Гай подошел ко мне, хмуро разглядывая мои разодранные колени.

— Давай гляну, — он похлопал по рюкзаку рядом с собой. — Садись.

Я села на «стул», и Гай опустился передо мной на корточки, рассматривая раны на моих коленях.

— Ребят! — радостно позвал нас Йер. — Представляете, Отай все время в спячке! Это он мне жестами рассказал! Иногда просыпался, когда чувствовал рядом магию воды!

— Теперь ясно, куда делись маги воды, — послышался мрачный голос Гая. — Отай, это они тебя пробуждали?

Я заинтересованно повернулась в сторону ледяного ирийца — тот кивнул головой.

— И где они? — снова спросил Зен. — Мертвы?

Отай покачал головой и махнул рукой в ту сторону, откуда мы пришли.

— Ушли домой? — переспросил Йер, и, дождавшись кивка ледяного, высказал предположение. — Должно быть маги, очнувшись от гипноза Отая, ничего не помнили. Видя вокруг незнакомую обстановку, в страхе бежали прочь. Слухи немного преувеличены.

— Откуда ты знаешь, что он не врет? — сухо просил Гай. — Может он всех их прикончил. Заманил сюда и утопил, «забыв» накинуть на них шлейф из радуги.

Йер заметил:

— Ложь свойственна людям, а Отай по большей части слепок души лье Куэй. Зачем ему врать?

Слушая спор ребят, я вскользь посмотрела на Зена и встретилась с ним взглядом. Он нежно посмотрел на меня, затем перевел взгляд на Гая, присевшего у моих ног, и сказал ему:

— Гай, посмотри мою рану. Она кровоточит.

Черноволосый маг, не отрывая ладоней с белым светом от моих коленей, с усмешкой заметил:

— Правда, что ли? Кровоточит? Я занят. Зен, покури пока. Охладись в сторонке.