— Потом вернёшь. — равнодушно произнёс Хасан и, поймав мой удивлённый взгляд, пояснил. — В зазеркалье магия не работает, помнишь? Твой рюкзак взорвётся, едва ты туда зайдёшь, всё сжатое пространство наружу поспешит выйти. Да и даже если бы этого не произошло, компенсатор откажет, и все твои сто шестьдесят килограмм клубней будут весить, сколько весят. А тебе ещё самого себя по осколкам таскать.

Мне не оставалось больше ничего, кроме как растерянно поблагодарить хозяина за предусмотрительность. Тот лишь рукой махнул — само собой, я был не первый, кто об этом ни разу не подумал, и чемодан этот специально для таких забывчивых изготовили.

Закончив писать, Хасан каким-то хитрым способом несколько раз свернул письмо так, чтобы оно не разворачивалось само, а затем плюнул своей огненной слюной на большой палец и приложил подушечку к бумаге, запечатывая стык краешков, словно сургучом. Бумага слегка задымилась, но не вспыхнула, а когда он убрал палец, на письме остался обугленный отпечаток подушечки, окруженный рисунком огня. А не, вру. Это был не рисунок. Каким-то хитрым образом огонь стал плоским, но сохранил подвижность. Словно Хасан умудрился нарисовать анимированную картинку. Пламя не обжигало и вообще не излучало ни тепла, ни света. И, что самое удивительное — оно не содержало в себе какой-то очевидной магии, но зато оно содержало в себе частицу жизненной силы. Словно этот огонь был живым.

— Нет, не научу. — произнёс Хасан, когда я поднял на него удивлённый взгляд. Похоже, это был самый часто задаваемый вопрос. — Как птица не сможет научить тебя летать, сколько бы ты её не просил.

В ответ я приложил ладонь к рукояти меча и выпустил крылья.

— Но учила тебя точно не птица. — поняв, что немножко промахнулся с метафорой, джинн решил выкрутиться, и, конечно же, попал в цель. — И вообще, живое пламя, оно для тех, кто сам истинно огненный. А ты ледяной. Живой лёд ты ещё сможешь сделать когда-нибудь, а огонь — точно нет, сколько бы не пытался.

В ответ я лишь равнодушно пожал плечами. «Живая неживая материя», это было то, о чём я даже не читал ничего, лишь слышал от наставника, и в базу изученного мною не входило. Эта огненная печать, что Хасан наложил на письмо, была типа живой. Поэтому она не погаснет, когда я её будут нести через зазеркалье. Сложная ли это магия? Офигеть какая! Это как высшая математика в сравнении с арифметикой начальных классов. Нужно ли мне, потенциальному магу смерти, вникать в это? Точно нет. Алан, лет через пять непрерывного обучения, возможно, освоит этот раздел. Мне действительно даже пытаться не стоит.

Посидев ещё немного, докурив кальян и добив угощение, мы отправились в дорогу.

— Рам, Джа, вы как? Тут подождёте, или дела есть? — обратился к гостям хозяин дома.

— Дел нет, но куда сходить — найдётся. — мой проводник поднялся на ноги. — Звякнешь потом, как возвращаться будете.

На этом мы расстались. Джанах вновь скрутился в автомобиль, и Рамадан, усевшись за руль, куда-то покатил.Хасан же, принявший человеческий облик, закрыв дверь, опять щёлкнул пальцами. Внутри что-то грохнуло с тяжёлым лязгом. Видимо, какой-то засов на магическом ключе.

— А что, в окно зайти тоже никто не сможет? — я кивнул на проём, завешанный ковром и лишённый как рамы, так и ставен.

— А это не на вход замок, это на выход. — подмигнул ифрит. — Не забивай голову.

И мы отправились к месту перехода в Хаифару. Никакого блуждания по переулкам, ничего подобного. Почти прямая улица, которая вела к практически прямой дороге в пустыне. Пустыня началась… Резко. Дорогу, по которой мы шли, пересекла другая, и на противоположной стороне был уже не городок, и пустошь. Обломки камней, беспорядочно раскиданные по просторам. Величественно возвышающиеся античные колонны, местами обломанные, местами — просто лежащие на земле. Где-то обломки стенных коробок, где-то просто квадраты и прямоугольники фундаментов. Примерно спустя полчаса нашего пешего пути мы достигли цели. Место перехода между мирами.

— Дикари. Черти. — недовольно проворчал Хасан, глядя на каменные врата, возвышающиеся на небольшом возвышении со ступеньками, заваленном камнями и кусками колонн. — Вот что им храм сделал? Гададриммон даже не показывается в земном мире. Эх…

— Кто? — не понял я его монолога.

— Кто черти, или кто Гададриммон?

— И то, и то… — растерялся я от неожиданно резковатого ответа.

— Гададриммон, это наш господин. — вместо последнего слова сквозь переводчика я услышал не то «баал», не то «ваал». — А шайтаны пустынные — это боевики, которые его взорвали. Я ж говорил. Надеюсь, их души глубоко в ад провалились.

Эх, надо было хоть по дороге сюда интернет полистать, что там было. Наверное, что-то реально крутое, если один лишь у него один только дверной проём где-то в четыре-пять человеческих ростов. Но, видимо, не просто так эту постройку подвергли аннигиляции. На территории развалин однозначно было видно марево перехода между измерениями.

— Ладно, идём, нам прямо. — вздохнув, ифрит шагнул в сторону уцелевшей арки. — То есть, переходить прямо, не сворачивая.

И первым подал пример, уверенно выдвинувшись к цели. Я за ним еле поспевал — джинн явно привык ходить по камням и неровностям. А я всё-таки как-бы городской. Конечно, лазал в своё время по заброшкам, но то — детское хобби. Так-то в городе всё-таки пусть и побитый, но куда как более ровный асфальт. Едва Хасан достиг марева, как тут же в нём и исчез. Я поспешил за ним и вскоре тоже преодолел магический барьер.