На другой стороне всё было иначе. Хаифара встретила меня чистой и гладкой каменной площадкой, окружённой высокими и ровными стенами. Но в помещении было светло, и не потому что в окна и двери бил яркий свет. В храме, если это всё-таки храм, а не просто межмировой вокзал, вместо потолка был натяжной потолок из чистого белого пламени. От него исходил настолько мощный поток жара, что я даже закашлялся с первого вдоха — сухой и раскалённый воздух обжигал дыхательные пути похуже любой сауны. Пришлось спешно призывать лёд, покрывая инеем всё тело. Но воздух был настолько сухим, что белый налёт испарялся, не успев возникнуть. Несколько секунд концентрации спустя я психанул и покрыл себя коркой льда, ощутив, что начинаю получать ожоги кожи. Это уже прошло гораздо успешнее — лёд таял, успевая даже образовывать жидкую воду. Которая всё равно с шипением исчезала, упав на камень под ногами. И вот уже, успокоившись и охладившись, до меня дошло, что магией можно просто охлаждать воздух вокруг тела.

— Неудачный момент мы выбрали. — Хасан, приняв облик черного великана, стоял в дверях лицом наружу и хмурился.

На улице было темно, и стремительно становилось ещё темнее. Неожиданно резко где-то рядом сверкнула молния и почти моментально раздался оглушительный гром.

— А что, далеко идти? — можно было и не уточнять, иначе б джинн не хмурился.

— Не близко. — мрачно ответил он. — Придётся ждать. Если лететь, можно разгневать Гададриммона.

— Так это правитель ваш, или бог?

— Он не любит сравнение с богами. — поморщился Хасан. — Хоть по сути и похоже. Он просто могущественный и бессмертный джинн. Он не жрёт души, по крайней мере, нам того не известно. Но он не даёт нашим мирам погибнуть. Он посылает дожди, он следит, чтобы почва давала урожай. И не даёт пространству схлопнуться. Но люди да, многие называют его богом.

— О, а я как понял, что в Хаифаре нет бога, что он в Выш-Хаифаре живёт. — или я не так запомнил слова Массы?

— Так он там и живёт. — усмехнулся Хасан. — А к нам заходит, когда нужно дождя ниспослать. Мы, огневики, совсем этого не можем. А он сильнейший марид. Ему и воздух, и вода подвластны. А дождь, он и туда, и туда по своей сути относится. И он не бог, нет в Хаифаре бога.

В этом время на улице опять сильно громыхнуло — молния ударила прямо в дорогу, что вела от храма в город, буквально метрах в двадцати от ступенек, и тут же начался дождь. Сначала несколько капель, словно пробуя пески этого мира на вкус, коснулись земли, а потом резко упала настоящая стена из ливня. Хорошо хоть урагана не было — происходило это всё при полном безветрии. Закончилось всё также внезапно, как и началось. Вот вода хлестала с неба, а вот прекратила. Словно кран закрыли. Только вот продолжалось всё это около полутора часов — и возвращаться смысла нет, и не выйти наружу. Благо, телефон заряжен, как раз несколько серий скачанного заранее для самолёта сериала посмотрел.

— Ну что, можно выходить? — глядя на то, как на небе потихоньку тают тучи, давая свободу ярким солнечным лучам, я поднялся на ноги и потянулся.

Вопреки ожидаемым снаружи потокам грязных рек и лужам размерам с небольшое озеро, воды почти не было. Те мелкие лужицы, что оставались, впитывались с такой скоростью, словно под ними была поролоновая губка. Пустынная земля, до этого вся покрытая широкими трещинами и песком, оживала. Навстречу солнечным лучам вдоль дороги стремительно прорастала разная мелкая травка, тут же выпускавшая мелкие цветки. Оживали и кусты, до этого напоминавшие непонятный мёртвый сухостой.

— Стой, погоди. — остановил меня Хасан, и через секунду в дорогу перед храмом вновь ударила молния, чудовищно громыхнув напоследок. Ровно в тоже самое место ударила, что и перед началом проливного дождя. — Вот теперь можно.

И едва мы покинули ворота храма, выйдя на широкую площадку перед ним, окаймлённую высокими колоннами, воздух подернулся непонятной дымкой. После чего эта дымка начала сгущаться, образуя на дороге, прямо перед ступенями, высокую фигуру синего цвета. Постепенно на ней прорисовывались детали — голый мужской торс, белоснежная чалма на голове, гладковыбритое лицо с белыми бровями и ресницами. Просторные белые штаны, типа каких-то шароваров. И золотого цвета сандалии, ремень и круглая бляха на чалме. И говоря «высокая фигура», я имел ввиду, что ростом она была примерно на метр ниже, чем высоченный храмовый дверной проём!

— Поклонись. — шепнул мне Хасан, при этом тоже спеша сложить ладони перед собой и наклонить голову, и уже громко добавил, обращаясь явно к фигуре, вновь упоминая слово «баал»: — Приветствую, господин!

Я повторил за Хасаном его поклон, поглядывая при этом, насколько это возможно из такой позиции, за огромной фигурой Гададриммона. Получалось не очень — по его коленям, выше которых я не мог взглянуть, было понятно лишь то, что он стоял на месте лицом к нам.

— Человек. От тебя пахнет Азраилом. Объяснись. — неожиданно по округе громом пронесся глубокий громкий баритон.

Сопровождавший меня ифрит испуганно взглянул на меня и, не поднимая головы, поспешил спиной вперёд в глубину храма.

— У меня его серп. — от местного господина исходила мощнейшая аура даже не силы — могущества! Так что желания врать не было. — И его душа.

Вместо ответа на меня нахлынула мощная волна энергии, прошибающая насквозь не только каждую клеточку тела, но и саму душу. Длилось это не больше пары секунд, а потом прекратилось также резко, как и началось.