— Надеюсь, там какой-нибудь лютый ужас, — ледяным тоном произнесла мелена, окончательно приходя в себя, — и он раздерет вас всех в клочья.

— Как тогда выбираться будешь? — хмыкнул император.

— Не сомневайся. Выберусь.

Он и не сомневался. С самого первого момента, как увидел Мелену он понимал, на что она способна.

— Вперед.

В ответ Мел надменно ухмыльнулась:

— Ты не туда ведешь, кот. Тебе же нужна обрушенная башня? Она там, — Мелена указала в другую сторону.

— Откуда ты знаешь?

Ответа на этот вопрос у нее не было. Просто знала и все.

Они продолжили путь, и вскоре едкая хмарь начала рассеиваться. Ее обрывки цеплялись за обугленные верхушки, плыли между стволов и поднимались к небу, но у самой поверхности стало гораздо чище.

Потом они добрались до узкого оврага, наполненного черной водой. Он больше походил на трещину, словно поверхность натянули и разорвали, как ветхую тряпку. И эта трещина вилась среди деревьев, убегая далеко вперед.

Когда Мел перепрыгивала через нее, в груди снова жгутом сжались дурные предчувствия. Не простой овраг. Неправильный.

Это заметила не только она.

— Будто отвод стоит, — задумчиво обронил Брейр, наблюдая за тем, как буроватые клубы дыма закручиваются и расползаются в стороны, но не могут перебраться через разлом.

— Дальше внимательнее, — Маэс обвёл тяжелым взглядом мертвый лес.

Хотя, не таким уж и мертвым он был. Местами начали попадаться не только прогоревшие дотла, но и живые деревья. И под слоем гари на земле просматривалась побуревшая трава.

И чем дальше они шли, тем больше таких мест попадалось. И тем яснее становилось, что пожар, погубивший километры леса, до сюда не добрался, как и ядовитый дым с тлеющих болот. В центре смертельного кольца остался живой пятачок. И почему-то выглядело это жутко.

Воздух стал чище и холоднее. Теперь кругом лежал нетронутый снег, не такой высокий и плотный, как на севере Милрадии, но все же он был.

Трещины оврагов еще несколько раз попадались на пути. Они становились все шире и глубже, а местами края обваливались, делая их похожими на воспаленные раны.

Все притихли. То состояние, которое словила Мелена возле развилки, передалось и остальным.

Маэс был словно натянутая тетива, тронь — сорвется. Брейр не отпускал от себя Доминику ни на шаг. От беспечного молодого мужчины не осталось и следа. Все инстинкты обострились, и зверь внутри был готов к броску.

Мелена же с каждым мигом мрачнела все больше и больше.

Дерево со стволом, распадающимся на четыре части, показалось ей знакомым. Если подняться по среднему отростку, то можно выбраться на удобную развилку, на боковой сучок повесить холщовую сумку, и тягая оттуда свежие яблоки, смотреть, как закатное солнце облизывает склоны Лосиного Утеса.

Откуда она это взяла – не понятно, но, когда запрокинула голову кверху безошибочно нашла нужное место. Там среди веток уныло свисала ветхая серая тряпка.

За поворотом, после тяжелого дуба должен быть спуск к роднику, притаившемуся среди каменной насыпи…

Вывернув, она увидела эту насыпь и уловила едва различимое журчание воды.

Ее трясло. Видения и образы накатывали один за другим, душили своей реальностью и необратимостью.

Откуда она все это знала? Откуда у нее воспоминания о месте, в котором никогда не была?

Сердце болезненно сжималось, и в ушах стремительно нарастал шум. А когда они выбрались к подножью горы, оно и вовсе перестало биться.

От старой башни осталась лишь груда камней, и самая широкая из трещин в земле, уходила под ее основание, три разбитые ступени вели к темному провалу, уводящему внутрь скалы.

То самое место из сна, только постаревшее и одичавшее.

— Жуть какая, — прошептала Доминика, прячась за спиной своего кхассера, — здесь такая чудовищная пустота.

В ответ, не разжимая зубов, Маэс едва слышно произнес:

— Мы здесь не одни.

Снег кругом был нетронутым, и только на ступенях четко отпечатались чужие следы, возникшие будто из ниоткуда

***

— Будь с ними, — приказал Маэс и направился к пролому.

На ступенях он присел на корточки, чтобы лучше рассмотреть следы. Мужские, взрослые. Он прикоснулся к ним пальцам, чувствуя, как разгоняется кровь в венах, потом выпрямился, вглядываясь в темноту.

В пещере могло ждать, что угодно. Она могла быть маленькой, размером с хлев, а могла оказаться как разветвленная паутина, состоящая из десятка ходов. Соваться туда было как минимум глупо.