Ноги слабели. То ли от волнения, то ли от спертой атмосферы кружилась голова, и в желудке скручивались ледяные змеи.

И все-таки она дошла до поворота.

Остановилась, держась за масляную стену и пытаясь унять свое собственное сердце.

Оно не унималось. Оно стонало, болезненно сокращалось, то проваливаясь до самых колен, то принимаясь ломиться сквозь ребра.

— Иди! — зашипела на себя и шагнула вперед.

За поворотом оказался еще один проход. Выше и шире, чем остальные, относительно чистый — по крайней мере, на полу не валялись кости и мертвые мыши, а в конце он выводил в пещеру, заполненную тусклым светом.

Как Мелена до нее дошла — в памяти не отложилось. Все, что она слышала в этот момент — это ее собственное хриплое дыхание и дикий, зашкаливающий в агонии пульс.

Первое, что бросилось в глаза — это десяток массивных, коричневых, как в самых бедных домах свечей. Они стояли полукругом вдоль стен, отбрасывая нервные отсветы на низкий, закопчённый потолок. Недалеко от входа, спрятавшись за каменной загородкой, тлел крохотный очаг, немного дальше на низких кривых поддонах стояла кухонная утварь — почерневшие кастрюли, грязные, с засохшими по краям остатками еды жестяные тарелки, ложки с кривыми ручками и вилки, которым не хватало зубцов. В углу было навалено какое-то шмотье и драная обувь, а еще дальше светило развороченное нутро ветхой лежанки.

Но все это было ерундой по сравнению с женщиной, сидящей на коленях и раскачивающейся из стороны в сторону.

На ней был тулуп из волчьего меха и неопрятное длинное платье, со множеством подъюбников, а ее темные волосы, не помнившие прикосновение гребня, сбились в один непроходимый колтун, в котором застряла паутина и воробьиные перья.

Она продолжала раскачиваться, до тех пор пока не услышала, что здесь кроме нее кто-то есть. Встрепенулась, чуть склонив голову на бок, прислушалась, а потом начала подниматься. Медленно, какими-то ломанными, неуверенными движениями, словно кулик на болоте, а поднявшись замерла, запрокинув голову к потолку.

Мел невольно потянулась к поясу, где раньше всегда висела плеть. Увы, пальцы сжали пустоту.

Женщина тем временем обернулась. И сквозь слой грязи, покрывающей бледную кожу, Мелена увидела лицо, так похожее на ее собственное. Огромные глаза, с темно-синими подглазинами, впились в нее с безумным интересом, обветренные потрескавшиеся губы непрестанно шевелились, что-то беззвучно нашептывая.

Она сделала неуверенный шаг, но покачнулась. Только сейчас стала заметна цепь, идущую от ее ноги, к черной металлической скобе, на другом конце пещеры.

Женщина улыбнулась, демонстрируя щербатый рот, с темными пеньками вместо зубов. И это была самая жуткая улыбка, которую только доводилось видеть Мелене.

Она попятилась. Ужас захлестывал от макушки и до самых пяток, душа разлеталась в клочья. Она будто смотрела на саму себя сквозь жуткое, уродливое зеркало.

— Ммм…мм…мы…— замычала женщина, явно силясь что-то сказать, — ма…ми…ме…ле…на.

Разобрав в этом мычании свое имя, Мелена не выдержала и бросилась бежать. И в повороте со всего маха налетела на Маэса.

— Пусти меня, — начала вырываться, что есть сил, — отпусти!

Он перехватил ее поперек тела, прижал к себе, гася сопротивление и не позволяя сдвинуться с места:

— Какого черта ты сюда забралась?

Она только мотала головой и шептала:

— Выпусти меня отсюда! Пожалуйста.

Он не послушал, прихватив ее с собой, шагнул дальше и остановился, как вкопанный, напоровшись взглядом на скрюченную фигуру. Это было уродливое, отощавшее, измученно подобие Мелены.

— Твою мать… — только и смог произнести он, с трудом удерживая неистово брыкающуюся, перепуганную Мел.

Оборванка подняла руку и указала на нее подрагивающими костлявыми пальцами с длинными, грязными ногтями. И все с той же безумной улыбкой, заикаясь, просипела:

— Тты…ве..рну…лась…За…мной…

В этот момент Мел не выдержала и завизжала. Что-то полыхнуло в висках с дикой силой, причиняя жуткую боль, а потом набросилась тьма, увлекая ее за собой.

Она обмякла в руках у императора, а тот стоял, глядя то на девушку в своих руках, то на зловеще улыбающуюся жуткую копию и впервые в жизни не понимал, что происходит и что делать дальше.

Глава 13

— Меленка! Мира! Девочки, вы где? — Софи потеряно крутила головой по сторонам, — Я все маме расскажу!

— Ябеда, — тихо фыркнула Мира.

Она на три года старше близняшек и ей уже почти двенадцать. Косы младших черны, как вороново крыло, а у нее единственной в семье рыжие вьющиеся волосы, такие яркие, будто в них вплетены языки пламени. В деревне даже иногда шутили, что маменька ее нагуляла где-то на стороне и в подоле домой принесла.