— Мы же договорились с тобой, что ты не будешь бегать, а я не буду тебя держать, — перехватывает он мой взгляд. — Если ты сиганешь отсюда, это будет очень некрасивое окончание нашего разговора. И очень плохое начало для нашего знакомства.

— Не подходите ко мне, — говорю я сдавленно.

Он ухмыляется, оглаживает свою аккуратную бороду и усаживает свое мощное тело на плетеный стул настоятельницы Крессиды, который жалобно хрустит под его немалым весом.

— Чего они наплели тебе про меня? — спрашивает он, небрежно читая бумаги на столе настоятельницы.

— Ничего конкретного, — говорю я, невероятным усилием сделав вдох.

— Почему тогда ты трясешься, словно увидела смерть?

— Потому что мне страшно, — говорю я то, что думаю.

— Знаешь что будет завтра? — спрашивает он и тон его меняется с дружелюбно шутливого, на серьезный и холодный.

— Нет.

— Завтра ты умрешь, — говорит он и от его голоса, словно бы коркой льда покрывается мое сердце.

Я пытаюсь вдохнуть, но не могу, лишь хватаю ртом воздух, как рыба выброшенная на берег.

— Хочешь умереть? — спрашивает он и вся комната словно бы подергивается инеем.

Он берет со стола нож и ставит его острием на стол, а затем начинает крутить, придерживая пальцем.

Я смотрю на крутящийся нож и чувствую тошноту, подступающую к горлу.

— Не хочу, — нахожу я силы простонать еле слышно.

А в голове только образы моих дочерей, неужели они никогда не увидят меня?

— Тогда делай то, что я прикажу, — ледяным тоном говорит инквизитор, и подхватывает нож одновременно вставая на ноги.

— Что делать? — непослушными губами шепчу я.

— Снимай одежду.

Элис

— Я не привык приказывать дважды, — говорит инквизитор и меня словно бы окатывает ледяной водой.

Я съеживаюсь, понимая, что я попала в западню из которой нет выхода. Что он будет делать со мной? Он возьмет меня силой? Прямо здесь, в монастыре?

Теперь я начинаю понимать, о чем говорили остальные и в глазах начинает темнеть от ужаса.

Сердце стучит, пробивая ледяную корку страха, покрывающую все мое существо.

Я бросаю взгляд на запертую дверь и не раздумывая, резко бросаюсь к ней. Только выбежать. Только вырваться отсюда, а там будет видно…

Мощная рука прижимает меня к грубым доскам двери, так что дыхание перехватывает.

— Мы же договорились, что ты не будешь бегать от меня, девочка, — рычит мне в лицо инквизитор и на этот раз я понимаю, что все, что происходило со мной до этого — ничто. Теперь настал тот момент, когда я погибну…

Он разрезает мою робу ножом. Ткань трещит и падает на пол, оставляя меня обнаженной перед ним.

— Пожалуйста, — умоляю я, глядя в его жестокие глаза.

— Подними руки, — рычит он, — говорил же, давай по хорошему.

Я поднимаю руки наверх, бездумно повинуясь приказу и чувствую прикосновение острой стали у себя под ребром.

— Терпи, — говорит инквизитор, — и постарайся не орать. Ради твоего же блага.

Я делаю глубокий вдох и кричу, что есть силы.

— Помогите! Пожалуйста, кто-нибудь, помогите мне!

— Проклятье! — рычит Блэйк, и тон его становится умоляющим, — да не ори же ты. Я тебя, дуру, пытаюсь спасти.

Он, не обращая внимания на мой крик, прижимает мои руки у меня над головой к двери и делает надрез.

Я чувствую, как кровь начинает струиться по моей коже и с ужасом смотрю, что он вытаскивает что-то из кармана и с силой засовывает в рану.

Я ожидаю испытать ужасную боль, но к своему удивлению, ощущаю, что боль от пореза, напротив, совершенно исчезает.

— Что вы делаете? — шепчу я в ужасе, глядя на то, как останавливается кровь, а рана от пореза под ребром на глазах затягивается.

— Ты сказала, что хочешь жить, — говорит он, — ну так вот.

Внезапно я чувствую, что кто-то начинает дергать дверную ручку с той стороны.

— Никому не говори, — шепчет Блэйк мне на ухо, и отпирает замок.

В кабинет тут же врывается настоятельница Крессида. Она видит меня, голую и дрожащую от ужаса, а потом переводит взгляд на инквизитора.

— Оденься, — шипит она мне с отвращением и замахивается палкой, чтобы ударить.

Но Блэйк перехватывает палку мощной рукой и пристально смотрит в глаза настоятельнице.