— Не люблю, когда девок портят почем зря, — говорит он. — У вас было достаточно времени, чтобы научить ее.

— Портить девок — это по вашей части. Вы мне отвратительны, инквизитор Блэйк, — шипит она, — надеюсь, вы покините нас как можно быстрее.

— Как только, так сразу, — говорит он, отпуская ее палку. — Мне пришлась по душе эта девочка. Я хотел бы забрать ее. Могу сделать это прямо сейчас и лишить вас радости лицезрения моей персоны на обряде.

— А мне пришлось бы по душе, если бы вы не занимались развратом в святом месте, ваша святость.

— А кто занимается развратом? — Блэйк улыбается и поднимает с пола мою робу. — С девочки соскочило, нечаянно.

— Она вся изрезана ножом, — шипит Крессида и я чувствую, что она настолько в ярости, что готова выцарапать инквизитору глаза.

— Ну так что? Я ее заберу?

— Ее судьбу решит море, инквизитор Блэйк, — яростно говорит настоятельница. — Вы видите, как мало у нас людей, мы не можем никого отдавать.

— Мне нужна только эта. Остальных можешь оставить себе.

— Нет, — отрезает Крессида и забирает нож из рук инквизитора. — Это не ваше.

— Иди к себе, — шипит Крессида обращаясь ко мне, — я поговорю с тобой позже.

Я дрожащими руками принимаю изрезанную одежду из его рук и замечаю, как он едва заметно кивает мне.

— Верховный инквизитор будет разочарован, если я расскажу… — слышу я голос инквизитора и дверь тут же плотно закрывается за мной. Оставляя меня, голую, в коридоре. Я пытаюсь прислушаться к разговору, но ничего не слышно.

Дрожа от холода и пережитого страха, кутаюсь в изрезанную робу и бреду в сторону своей кельи.

Что происходит? Что он только что сделал?

Я захожу в свою крохотную промозглую комнатку с крошечным окном, больше похожим на бойницу и тут же заворачиваюсь в колючее шерстяное одеяло. Оно тонкое, и не слишком-то греет, но это лучше, чем ничего.

Несколько минут я пытаюсь прийти в себя, вспоминая все, что произошло.

А потом решаюсь осторожно потрогать место пореза.

Что-то теплое под моей кожей, словно крошечная металлическая монетка.

— ЧТо это такое?

Ивар

Впервые в своей жизни я ощущаю это странное чувство. Сердце подпрыгивает куда-то к горлу и я почти задыхаюсь, услышав то, чего услышать совсем не ожидал. Это не может быть мое дитя, не может быть… Я не мог так ошибиться.

Если это правда, то я собственными руками… Нет. Нет. Нет.

— Что ты сказал? — говорю я, приближая свое лицо к очнувшемуся кровоеду.

— Твоя кровь, твоя дочь — это сладкое дитя.

Кровоед скалится и я вижу, как от его почерневшей кожи идет дым. Глаза его горят отблеском драконьего света и я чувствую в нем жалкую долю силы дракона. До чего же мерзкая тварь, так и хочется раздавить его, чтобы он перестал дышать со мной одним воздухом. Чтобы он перестал врать.

— Кровоеды не врут, и не ошибаются. А я один из старейших. Если ты хочешь, я могу все рассказать тебе о крови той крошки, только дай мне еще, дай пожалуйста. Мне нужно восстановить силы после крови дракона, мое тело ослабло, я должен напиться.

— Заткнись, — говорю я, — ты ошибся.

— Не ошибся. И я бы хотел награду за свою службу. Ты ведь справедливый дракон. Мне нужна кровь. Дай другого младенца, если не хочешь давать кровь своего.

Он пристально смотрит на меня, и я чувствую, как его взгляд заставляет меня наклониться ближе.

Вспышка неописуемой ярости овладевает мной, я рычу и хватаю со стола нож…

— Ты хочешь награду? Ну так получи же!

Сколько бы я ни отмывался, мне кажется, что я до этих пор чувствую его смрад. Я вылил на себя целый флакон духов, чтобы отбить его, но призрак запаха гнилой крови кровоеда преследует меня, вызывая тошноту.

— Проклятая тварь, — говорю я, глядя на себя в зеркало. — Что он там плел, лживый паразит? Что он может знать?

— Папа, с кем ты говоришь? — слышу голосок Лили. Она стоит у входа в мои покои, нерешаясь войти.

— Дочка, иди сюда, — говорю я, улыбаясь ей, и стараюсь отбросить от себя все темные мысли, что владеют моим сознанием в эту минуту. Отбросить мысли о кровоеде, мысли о моей ярости, а самое главное — мысли об Элис.

Она улыбается мне в ответ, явно приободренная моей улыбкой. Детей так легко порадовать. Достаточно лишь обратить на них внимание.

Стараюсь не видеть в ее лице, черты Элис. Хотя это сложно. То, что раньше мне было приятно при взгляде на дочь, теперь вызывает во мне чувство тревоги… И что-то еще… Что-то новое, чего я еще не испытывал.