— Или убьет меня?

— Если море так решит….

Я раздумываю, не выбросить ли моллюска в море и не попытаться ли убежать сейчас. Но кольцо сестер плотно сомкнуто, да и инквизитор не отрывая глаз смотрит на меня, словно поедая глазами вид моего обнаженного тела.

Я бы, возможно, смутилась, если бы холод не сковывал все мое существо безжалостными тисками. Но теперь, кажется, словно это и не я стою здесь, не меня кусают холодные порывы ветра и не я только что заглянула в глаза смерти.

Я осторожно слизываю языком светящийся сгусток и глотаю его, стараясь не думать, не чувствовать, не ждать ничего.

На вкус он словно глоток ледяной соленой воды из моря.

Я чувствую, как спустя мгновение по всему телу начинает разливаться тепло. Зрение словно бы прочищается и все вокруг становится светлее и ярче.

Я перестаю дрожать и чувствую, словно меня окутывает волна теплого дыхания идущая изнутри моего тела.

— Что ты чувствуешь? — спрашивает Крессида.

— Я чувствую тепло.

Крессида берет меня за руку и подводит к краю площадки.

В нескольких метрах внизу о стену бьются беспокойные волны, разбиваясь на тысячу брызг. Они почти долетают до меня, я почти чувствую мелкие холодные капли на своей коже.

— Ты видишь эту светящуюся точку? — спрашивает КРессида, указывая куда-то в море.

Я приглядываюсь и вижу вдали, едва заметный огонек, светящийся в сгущающихся сумерках.

— Я вижу.

— Там твое новое имя, там твоя новая жизнь, там твое спасение. Если море позволит, ты получишь его.

Со всех сторон к нам подходят сестры.

— Если кто-то поплывет на берег, а не к мояку, того ждет смерть, — говорит Крессида — Примите судьбу достойно.

В следующее мгновение я чувствую, что меня с силой дергают и я лечу вниз, навстречу безжалостным ледяным волнам.

Еще в полете я делаю один судорожный вдох и море хватает меня смертельно холодной хваткой, вышибая из меня все тепло, что оставалось и весь воздух, что я успела вдохнуть.

Я распахиваю глаза и вижу, как в воду, одна за другой падают остальные девушки. Я вижу как одна из них, мне сложно разглядеть кто именно, сразу же камнем идет на дно. Она извивается всем телом, пытаясь выплыть наверх, но ее словно бы тянет вниз какая-то сила. А спустя мгновение, достав до самого каменистого дна, она расслабляется и замирает. Я только молюсь, чтобы это не была Клем.

Пусть она выплывет, пусть не сдастся! Назло им жестокому морю, назло злой судьбе, назло всем безжалостным людям.

Я вижу, как девушки рядом со мной кричат, но из их ртов вырываются только пузырьки воздуха.

И тут я понимаю, что большинство из них попросту не умеют плавать. Если бы даже они смогли выжить, попав в ледяное море, они попросту не знают, как удерживать тело на воде. Я же, проведя детство у реки, умела плавать с самых юных лет…

Выплываю на поверхность и смотрю на вершину здания, на котором находится площадка. Сестры выстроились в ряд, в их руках горят свечи, а настоятельница что-то кричит, монотонно и распевно.

Меня разбирает злость и ярость. Мне хочется забраться по отвесной стене и утянуть проклятую старуху в море, чтобы она сама ощутила этот яростный невыносимый холод.

— Ведь никто же не выживет. Ведь все же погибнут…

Я пытаюсь посмотреть вперед, туда, где должен находиться свет маяка, но не вижу ничего, кроме волн. Я надеюсь увидеть хотя бы одну из девушек, которая выплыла так же, как и я, но не вижу ни души. Только безжалостное темное море, вой ветра и подвывания мерзкой старухи.

— Убийцы! Это невозможно сделать! — кричу я, глядя на них, набираю в легкие воздуха и погружаюсь в воду с головой.

Я должна попробовать спасти хоть кого-то. Не знаю, откуда во мне силы, и почему я сама до сих пор могу двигаться, почему я не пошла ко дну, но сейчас об этом думать нет смысла.

Я хватаю первую попавшуюся девушку и выплываю с ней на поверхность. Она не дышит, сердце ее не бьется. Я в ужасе отпускаю ее, понимая, что ничего не смогу сделать. Но тут же ныряю за следующей. Должна же была выжить хоть одна.