Она вызывающе смотрит на Блэйка и хватается за цепь. Ей едва хватает сил, чтобы оторвать ее от земли, не говоря уж о том, чтобы тащить по земле тяжеленный сундук.

— Помогай, оттащим его сами в дом, если никто нам помогать не собирается, — говорит она, напрягая все свои силы.

Я понимаю, что вряд ли мы и несколько метров сможем его протащить и вопросительно смотрю на Блэйка. Мне все еще ужасно интересно, почему он решил выбрать для себя такой путь. Если он хотел нас выкрасть, то зачем он вообще привез нас в инквизицию? Не легче ли было просто отпустить?

— Ты не доверяешь мне? — спрашивает он. — Что же, это вполне ожидаемо.

— Я все еще не понимаю, зачем тебе помогать нам и что ты потребуешь взамен.

— Ничего не потребую, — разводит он руками. — Неужели человек не может просто так сделать доброе дело? Неужели же все в этом мире прогнило настолько, что в искренней помощи даме теперь видится только злой умысел?

Клем с сомнением смотрит на Блэйка, а потом на меня.

— Что-то он темнит, это точно. Не стоит доверять ему, вот что я думаю. И волк твой тоже согласен.

Волк черной тенью подходит ко мне и я вижу, как его шерсть вздыблена на загривке. Он побаивается Блэйка, но его страх, похоже, уступает место желанию находиться рядом со мной.

— А кому вам еще доверять? — спрашивает Блэйк.

— Ну вот хотя бы Клоду, — говорит КЛем. — Ты ведь все еще с наами, верно ведь, Клод?

— Да, разумеется, с вами, — говорит он, но его голос звучит растеряно, словно само присутствие другого инквизитора сковывает его по рукам и ногам.

— Тогда помоги, — говорит Клем.

Клод начинает тянуть сундук по песку и ему удается дотащить его до края песочной приблежной полосы, но в траве он совершенно выдыхается.

— Жалкое зрелище… Ладно, будь по вашему, — морщится Блэйк и закидывает сундук себе на плечо, морщась от боли, когда его поверхность касается голой кожи рук.

И откуда такая силища в этом человеке? Просто удивительно. Я никогда не видела человека, который был бы настолько силен. Мне всегда казалось, что такой силой могут обладать лишь драконы, но уж точно не люди.

Блэйк с грохотом ставит сундук на деревянный пол внутри обветшалого дома. Клем находит несколько свечей и зажигает их. А после растапливает камин, чтобы разогнать затхлую сырость в заброшенном доме.

Все это время я изучаю сундук, не понимая, как он устроен.

Я стираю тряпкой верхний слой грязи, чтобы лучше видеть узор, изображенный на верхней части.

Кладу руки на твердое дерево, чтобы почувствовать его тепло в полной мере и чувствую, что чем сильнее я давлю на него, тем мощнее и глубже становится вибрация.

— Может быть подковырнуть его чем-нибудь? — спрашивает Клем. Я видела во дворе старые инструменты.

— Это зачарованный сундук и так просто его не открыть, — качает головой Блэйк. Его руки скрещены на груди и он хмурится, глядя на меня. — Ну, скажи какие-то слова, или что там у вас, ведьм, принято.

— Я не ведьма, — говорю я, все меньше уверенная в том, что это правда.

— Не мешай ей! — говорит Клем. — Если не можешь открыть сам, так и помалкивай.

— Я думаю, что он открывается только через заклинание, которое может знать только один человек. Странно, что твоя мать не оставила тебе ничего.

— Пожалуйста, не могли бы вы все выйти? — обрываю я их разговор, чувствуя, что мне необходимо остаться одной. Мне кажется, что если прислушаться, то можно услышать, что от сундука идет какой-то звук. Словно кто-то что-то пытается сказать, или напеть, надо только прислушаться… Надо понять…

Смотрю поочередно в глаза Блэйку, Клем и Клоду.

— Пойдем отсюда, — наконец, говорит Клем и выталкивает всех наружу, оставляя меня наедине с сундуком и волком, лежащим возле камина и не отводящим от меня своих желтых глаз.

На какое-то мгновение мне кажется, что он знает, как его открыть и сообщил бы мне, если бы умел говорить. Но конечно же, я понимаю, что это чувство обманчиво.

В тишине я слышу, как вибрация, исходящая от сундука и передающаяся мне в руки, постепенно начинает обретать осязаемый смысл. Свечи разгораются все ярче, становясь настолько яркими, что мне приходится закрыть глаза.

Теперь, даже если бы я и хотела, я бы не смогла оторвать руки от сундука, они словно врастают в его гладкую угольно черную деревянную поверхность, заставляя меня открыть глаза и то, что я вижу ошеломляет меня.