Многочисленные раны на теле непрерывно ныли, но после непродолжительного осмотра я выяснила, что каждый порез и синяк обработаны, а некоторые даже забинтованы.

Я лежала в постели и ждала прихода своих спасителей или надзирателей. Окружающая обстановка казалась мирной, гостевой, но я же не знала, как выглядят нормальные апартаменты в этих местах. Возможно, я нахожусь как раз в камере. Но успокаивало другое, понимание — тьме и ее невидимым слугам не нужны стулья и кровати. Это не они забрали меня с утеса.

Через несколько минут, словно ощутив мое пробуждение, на пороге появилась… пожалуй, девушка. Характерные, резкие черты лица выдавали эльфа, но таких я еще не видела. Белоснежное, мертвенно-бледное лицо, черные, как камень утесов, волосы, темные губы и хищные, ледяные глаза. Надменный и гордый взор прибавляли величия этой странной внешности. Полы жилета разлетались черными крыльями при каждом шаге, корсет туго обтягивал и без того стройную фигуру, а легкие, белоснежные рукава клиньями врезались в этот черный наряд. Высокие кожаные сапоги гулко стучали по камню, когда девушка приблизилась ко мне и презрительно оглядела.

Я выгнула бровь, парируя ее колкий взгляд, и так же молча уставилась на гостью. Эльфийка поджала губы и, не сказав ни слова, удалилась. Я хмыкнула и снова принялась ждать продолжения этого балагана. Попутно пришлось поскрипеть мозгами. Эта девушка не походила на падших эльфов, о которых мне рассказывал Натаниэль. В моей визитерше не чувствовалось тьмы, скорее кремень. Лишь сила и воля, несгибаемая и беспощадная, как и окружающая стихия этих гор. Отгадка была очень близка, но ход мыслей нарушил новый гость.

На пороге, заслонив плечами вход, стоял мужчина. Длинные, даже не белые, а скорее, пепельно-седые волосы лежали по плечам. Резкие дуги черных бровей, ровный, но тоже очень четко очерченный нос, такой же точеный подбородок и невероятно широкий размах плеч. Последнее было скорее иллюзией, чем особенностью анатомии — наплечники острыми клиньями выдавались по бокам на целую ладонь.

Высокую и стройную фигуру обхватывала черная кожа доспехов и ткань одежды, которые удивительным образом переплетались. Серебро мерцало в отделке наручей и поножей, шло тесьмой по краю одежды и сверкало обручем на голове. По тонкой работе короны и поразительно волевому взгляду мужчины, я поняла — передо мной правитель своего народа. Не просто один из династии, как у нас в Лидоре, а король. Я вежливо склонила голову, раскланяться не позволило горизонтальное положение моего тела и тяжкая боль.

Мужчина ответил на мое приветствие кивком и вошел в комнату. От быстрого движение затрепетали огоньки свечей.

— Мы нашли вас на уступе Наружной стены. Как вы там очутились? — его голос оказался таким же резким, как и черты его внешности. Но один раз уловив суть этого народа и сложив воедино всю информацию, я начала понимать происходящее.

Эльфы всегда являлись олицетворением природы, как и драконы — воплощением идей и стихий. Те, что родились в лесах, как Элька, отличались мягкостью весенней травы, лучезарностью летнего полдня и спокойствием равнинных рек. Эти же создания жили в суровой стихии и полностью ей соответствовали: ледяная надменность, резкость камня в каждой черте, быстрота движений зимнего ветра. Черт возьми, они путешествовали верхом на лавине! Это достойно уважения.

— Я не имею ни малейшего представления, где я, и как тут оказалась. Последнее, что я помню — как ехала домой. В Крелонтен, Леара. После — провал, а очнулась уже на склоне горы.

Король задумчиво сдвинул брови, затем немного расслабился и сел на стул.

— Меня зовут Эстрендель, я правитель Штормового перевала и народа Эльфов Снежной Бури. А кто вы?

— Дайарен, принцесса и вторая дочь короля Лидора и всей Леары.

— Далеко вы оказались от родных земель. Мы нашли ваш посох внизу, на одном из Дальних Порогов. Заговор на усиление сработал на славу — он даже не поцарапался.

Весть о судьбе моего посоха, который мне стоил зачета, немного развеселила меня и сняла напряжение. Мы поговорили. Эта беседа запомнилась мне на всю жизнь — короля эльфов отличала поразительная честность и прямолинейность. Он говорил, чеканя каждое слово, и никак не смягчал острые углы. Его интеллект, как яркий свет, обнажал всю суть вещей и мыслей, а дипломатия казалась ненужной тратой времени.

Эльфы слышали мою ночную песню, но в темное время суток они не покидают своих жилищ — мрак полон детей ночи, что живут по другую сторону Стены. И именно на внешнем склоне я и оказалась. Сам король не имел ни малейшего представления, как я там очутилась, даже не мог выдвинуть ни одной гипотезы. Но он поспешил заметить, что стражи следят за тем, чтобы никто не пришел с той стороны, а не за теми, кто покидает Пределы миров людей.

— Вы так говорите, словно это конец мира, — с сомнением произнесла я.

— Это край Миров Людей, за этой Стеной начинаются другие миры. Там не могут существовать ни человеческие существа, ни эльфы, ни лидорианцы. Да, это край нашей Вселенной. И мы застава на пути того, что может прийти из тьмы.

Я задумалась над его словами. Мне не хотелось достоверно знать, что там за снежной пеленой, и действительно ли это не просто горная гряда, а бесконечная стена.

— Тебе пора в путь, как можно скорее. Поешь на привале, когда покинешь нашу обитель, — проговорил Эстрендель, вставая с каменного стула. — Это не отсутствие гостеприимства. Приходи тогда, когда у тебя будет больше времени. За Стеной день проходит за минуту по времени Миров людей. Если ты куда-то спешила, то наверняка, опоздала.