Попытка пошевелиться ни к чему не привела. Я больше не могла сдерживать слезы, они горячим потоком потекли из глаз, заливая щеки и шею.

— Ангел мой, ты великий маг, — тоже плача, сказал Натаниэль. Затем собрался с мыслями, сделал глубокий вдох и выдал одним махом: — Ты повредила позвоночник в какое-то из своих падений. Он сломан в трех местах, ты парализована. Но, Ди, тебе удалось то, о чем я даже не слышал. Магический транс заставлял сломанное тело работать, а магия всех стихий — поддерживать. Ты больше месяца находишься в трансе, больше месяца. Это не боевой вид, поэтому ты лишь периодически теряла сознание, когда силы заканчивались. Тебе нужно было выйти из запрограммированного состояния. Тело должно отдыхать, чтобы начать выздоравливать, и все твои жизненные силы потребуются для этого. Мы будем тебя лечить, я буду. И я не собираюсь сдаваться. Слышишь?

Я попыталась кивнуть, но у меня не получилось. Силы оставили меня вместе с трансом, равно как и надежда. Ожидалось все, что угодно — страшная болезнь, которой меня заразили неизвестные голоса за Стеной, травмы, энергетические повреждения. Но только не позвоночник. Лидорианцы, конечно, регенерируют свое тело лучше простых смертных, но я ни разу не слышала, что возможно залечить такие травмы.

На этот раз я ждала прихода темноты и забвения, чтобы в мутной пелене растворились деканы с их полными жалости взглядами и Натаниэль с ледяной ладонью на моем лбу и ранее не виданными слезами великого мага и проклятого эльфа.

Меня восстановили в статусе ученика третьего курса. Через две недели лежания в лазарете единственное, что смогли сделать врачи и Натаниэль — вернуть мне чувствительность рук и возможность ими пользоваться.

Нас с Элькой переселили в каморку на третьем этаже учебного корпуса, что было равносильно понижению в звании. Но на этот раз все объяснялось предельно просто — находясь на этом этаже, я могла посещать хотя бы теоретические лекции. Здесь же находился старый кабинет Стеонтия, в который алхимик вернулся ради меня. В дальнюю башню, где он преподавал последние годы, я не доберусь при всем желании. Мне составили расписание на ближайшие месяцы, дали что-то вроде кресла на колесах и запретили пользоваться магией.

Элька просыпалась теперь чуть раньше, помогала мне сесть в кресло и уходила на занятия. Я убеждала ее, что благодаря лидорианской силе могу сама принять ванну и привести себя в порядок. Но я лукавила и все же использовала магию воздуха и воды, предусмотрительно оставляя посох в общей комнате. Мне было слишком невыносимо даже представить, что кому-то придется меня обмывать и помогать в вопросах личной гигиены.

Утро продолжалось дольше обычного, привычные дела отнимали гораздо больше времени. После ванной я съедала завтрак, который мне подавали в комнату и катилась на учебу. Очень часто, особенно в моменты пробуждения, я забывала о недуге, и мысли в эти моменты были удивительно счастливыми и светлыми. И тем чернее была тьма, когда я пыталась быстро встать с постели под сигнал колокола и все вспоминала.

Иногда я слышала взрывы и шум на арене, но старалась не думать о боевой магии. Не потому, что раненая гордость не могла вынести Атраса на посту главы Звездных. И не от того, что я ощущала нехватку тренировок. Наоборот, я была даже отчасти рада передышке. За последний год произошло слишком много войн, а магия занимала едва ли не первое место в жизни. Я понимала, нужно найти новую опору и смысл, иначе даже просто просыпаться по утрам станет слишком тяжким бременем. И тогда во мне заговорила лидорианская кровь. Захотелось разнообразия — балов, пиров, приятных путешествий, ярких иномирянских рынков.

Я сидела на верхней галерее, рисовала портрет одного из учеников старшего курса и неспешно размышляла. Мне хотелось отправиться в мир Галактической Империи и посмотреть вблизи на звезды. Братья говорили, что вид бескрайнего космоса и ярких светил прекрасен и ужасен одновременно. Покататься на железных летающих машинах, ощутить невесомость.

Мое последнее путешествие не оставило в душе никакого следа, но память о пройденном пути осталась. И теперь я рассматривала ее в записи, впервые любуясь видами и красотами. Тогда транс застилал все неважное темной пеленой. А я еще не могла понять, почему так спешу и ни на что не обращаю внимания.

— Хочешь отвара? — спросил старшекурсник, скосив на меня глаза и стараясь не двигаться.

Я потянулась и кивнула. Основное я нарисовала, а остальное смогу дорисовать даже по памяти. Паренек тоже немного размял плечи и радостно убежал по направлению к столовой.

Внизу тренировались Звездные, и мне с открытой галереи были видны их фигуры в развевающихся одеждах. Они отрабатывали групповую тактику и дрались пять против пяти. Должна сказать, что арена казалась им тесной. Я совершенно спокойно любовалась этим прекрасным действом, пока нагруженный подносом ученик медленно шел по галерее, стараясь не расплескать чай.

Громкий взрыв со стороны Арены заставил его вздрогнуть и уронить поднос.

Одной из моих привычек, пожалуй, связанной с воспитанием мелких сестер и братьев, всегда было следить за тем, что могло упасть и вовремя это ловить. Передвигаясь за младшими по дворцу, я нутром чувствовала, какую древнюю статую они свалят в очередной момент, и на какой гобелен плеснут соком. К сожалению, по отношению к самой себе этот талант не работал.

Я взмахнула рукой, и чашки вместе с чайником замерли в метре от пола, я сделала всего один пасс и отвар собрался в воздухе в плотный шар и влетел обратно в емкость. А чашки и поднос медленно полетели ко мне и аккуратно разместились на коленях.