* * *

*золотой — на наши деньги что-то около двадцати пяти — тридцати тысяч рублей получается, если применить аналогию конечно.

**реальный факт социологии/подростковой психологии: то, что окружает подростка в начале пубертата, в 11–14 лет, это то, что он подсознательно во всей своей дальнейшей жизни, будет считать настоящей Родиной. Даже не столько в территориальном смысле, а сколько в эмоциональном. Так что, как можно представить — у Максима довольно перекособоченый внутренний мир. Он, правда, его таковым не считает.

Кстати, забавное следствие из этого факта. Идея разных чиновников\бизнесменов давать западное (настоящее английское, например) образование подросткам поэтому так радует наших эээ… западных «партнеров»(оппонентов). Они-то про этот феномен уже лет пятьдесят — с семидесятых, знают наверняка, а используют уже столетия (закрытые школы, братства и т.д.). Отсюда возникают множество вопросов, которые задавать не принято.

Глава 11

Наутро стою у главного входа в новой одежде и с баулом.

С Людой проститься оказывается на удивление легко. Никакого «я буду ждать», «ты только возвращайся», нет, ничего такого. У милой барышни оказывается прекрасное, но совершенно каменное сердечко, что сейчас меня непритворно радует*. Девушка изначально знает, что я ухожу из жизни города минимум на пять-семь лет и никаких планов на своего рыцаря даже не строит. Зато с удовольствием делится со мной радостью, что ее принимают в больницу на постоянную основу, «…а это огромный шаг», и так далее. Прекрасная ночь, легкая грусть расставания, поцелуй на память и страница перевернута, что меня тоже радует.

Коштева найти получается тоже легко. Мертвецкая работает всю ночь.

— Дом? — Кощей задумывается. — Насколько я знаю, губернатор найти прямых хозяев не смог. Налоги платятся от какой-то конторы стряпчих из Столицы. Продавать они отказались, ремонтировать тоже. Формальных оснований изъять территорию тоже нет. Я это знаю только потому, что многие хотели эту площадь выкупить в свое время, — оборачивается ко мне. — Но я постараюсь что-нибудь для тебя разузнать, отрок. Думаешь, так ты узнаешь реальных родителей?

— Я не уверен, герр Коштев, — согласно киваю. — Но я должен хотя бы попытаться.

— Одобряю. Но сам не лезь. — хмыкает старик. — Твой интерес чреват сам знаешь чем. Чем меньше людей знает об этой твоей стороне жизни — тем тебе легче. Пока нас двое. И хорошо бы, что бы так оставалось и дальше. За тобой уже приехали?

— Нет, обещали к утру. А пока еще солнце не встало.

— А это не вопрос, отрок. — усмехается. — За тобой уже приехали. Иди. Бумаги с подорожной у тебя есть. Как сможешь, зайдешь в Имперский банк. Деньги будут там через пару дней. Но тратить их погоди хотя бы полгода — только если очень будет нужно. Сначала постарайся узнать все, что там и как.

Снова подтверждаю кивком слова Кощея.

— Удивительное дело, все же, отрок, — Коштев улыбается. — Говорю с тобой, и будто со сверстником нашего Отто разговариваю, а не с юношей, неделю, которому отроду. Но полно, — машет рукой. — Скоро подъедут. Иди.

— А…

— А за девушкой я присмотрю, — понимает с полуслова Кощей. — Не переживай. Все у нее хорошо будет.

Киваю. Что ж, делать мне тут больше нечего. Разворачиваюсь, и иду к входу в больничку.

Обещанного транспорта я не наблюдаю. Ну и ладно. Стою, жду. Пока стою, можно примерно прикинуть результаты вчерашней работы. Хм, не успеваю.

Не проходит и пары минут, как с аллеи, пересекающей окружающий лесопарк, появляется забавный транспорт. Такое почти бесшумное, кургузое нечто, размером даже меньше разведкатера. И внутри уже точно сидят люди. Неожиданно Коштев оказывается прав.

Кургузавр разворачивается и останавливается почти точно напротив меня. Со стороны пассажира открывается дверь, и оттуда, практически раскладываясь, выбирается виденный мной не так давно имперец.

— Жди здесь, — бросает мне, и скрывается в корпусе больницы.

Мысленно пожимаю плечами, и остаюсь на месте. Рассматриваю своих будущих попутчиков. Вместе с водителем и вербовщиком в машине едут трое. Двое довольно суетливых каких-то парней, лет по пятнадцать, и немного зашуганный, длиный дылда, непонятного возраста. Так-то, наверное, и ему примерно столько же, но парень развит явно не по возрасту.

— Эй, слыш, новенький, курить есть че? — обращается ко мне один из суетливых. Вообще, они вдвоем похожи друг на друга почти как братья, и, неожиданно я осознаю, еще похожи и на тех ночных. Очень какие-то типичные что-ли движения. Загодя накинутое «предчувствие» молчит, ну и мне они не так что бы интересны, хотя свой небольшой минус парни получают заранее.