– Можно я у вас переночую? – Парень держал подушку в руках, а сам завернулся в одеяло. – Эта псина меня сейчас чуть не прикончила.

– Ёбушки-воробушки… – Белла села на кровати, сонно потирая глаза – она, в отличие от Даши, уснуть успела полноценно. – Да разве ж можно так напиться?

– Он полумёртвый был, когда мы его уложили, – согласилась Даша, вставая, пытаясь вспомнить, есть ли в шкафу ещё простыня или она все отнесла накануне в прачечную.

– Не думаю, что он нарочно, – ответил Рома, закрыв за собой дверь и кинув одеяло на стол. – Это невербалка, если ему снится какая-нибудь дрянь, по комнате летает мебель. Ну и я вместе с этой мебелью.

– Он же не может передвигать живую материю. – Даша стянула на пол перину с матраса.

– Вот только кровать подо мной ох, какая неживая! – съехидничал парень и, наплевав на простынь, завалился прямо так, взбив подушку и удобно заворачиваясь в одеяло на своём импровизированном лежбище.

Даша понимала, о чём идёт речь: Игорь исчез, его не было. Как минимум до утра на его кровати в двести четырнадцатой комнате находилось мокрое пьяное Ничто, и это Ничто, в отличие от Игоря, безупречно контролировавшего свою невербалку, видело сюрреалистичные сны с оркестром и во сне дирижировало вещами и мебелью.

– Меня разбудила тумбочка, – продолжал жаловаться Рома, – ударила по спинке кровати. Этот псих чуть не опустил тумбочку мне на голову! Я пас, короче, у вас хоть цел останусь.

– Ладно, хватит нудить, – успокоила парня Белла. – Мы же знаем, в чём причина. Нам сложно его понять – и дай Бог, чтобы так и было! Давайте спать, с Игорем поговорим утром.

Толком поспать у Даши так и не вышло – Рома, как оказалось, очень любил спать на спине и в этой позе нормально так храпел. И если Белле это не мешало абсолютно, то Даша крутилась больше часа, а когда, наконец, уснула, то ловила наркоманские сновидения, что были сродни больше приходу. Закончилось всё старым сном – кошмар о той зимней аварии, в которой погиб Генка. Вскочив в холодном поту, Даша больше не смогла уснуть. Часы показывали двадцать минут седьмого.

Проснуться в такую рань в субботу – хуже и не придумаешь. Но время, как ни крути, удалось провести с пользой – глава по истории магии, до которой никак не доходили руки, была почти закончена. В животе приятно булькал чай – три кружки чая и чьё-то овсяное печенье из шкафчика, если быть точной. Небо за окном потихоньку начинало светлеть.

Мирный дзен и чтение девушки прервал громкий топот: по лестнице, спотыкаясь, и хромая на правую ногу, спускался Игорь. Даша сделала вид, что не замечает парня и снова уткнулась в книгу. Хотя почитать нормально не получалось – глаза четвёртый или пятый раз бегали по одной и той же строчке: «В 1452 году восстание кентавров было подавлено. Затишье оказалось недолгим: 9 ноября 1453 года...»

– Что вчера произошло?

«…не обошлось без жертв и свидетелей со стороны населения простаков…» – Девушка пыталась читать дальше, игнорируя вопрос, но быстро поняла, что находится не на той строчке: – «…восстание кентавров было подавлено…» Чёрт тебя дери, Воронцов!»

Даша подняла взгляд – Игорь смотрел на неё единственным здоровым глазом, второй же скрыла под собой огромная гематома; внешний вид жалкий и потрёпанный, но хотя бы переоделся. Парень ждал ответа, а Даша подумала только о том, что ему неплохо бы обратиться за медицинской помощью.

Девушка снова сделала вид, что очень увлечена чтением, и равнодушно ответила:

– С каких пор мы с тобой снова разговариваем? Ты, кажется, считаешь меня предательницей.

– Даша, у меня раскалывается голова. – Игорь плюхнулся рядом с ней на диван. – Давай без колкостей, не до этого сейчас.

– Что, настолько хреново? – Даша подняла взгляд над книгой: руки Игоря мелко тряслись, он не с первого раза сумел выбить пламя и закурить сигарету.

– Хреново, – коротко ответил Воронцов, выпуская, наконец, дым из ноздрей.

Даша криво улыбнулась, уколом совести отметив в душе некоторое злорадство.

– Совсем ничего не помнишь?

– Задавал бы я тут дурацкие вопросы, если б помнил хоть что-то, – буркнул Воронцов, безуспешно пытаясь унять тремор.

– Господи, сколько же ты выжрал…

Даша снова криво усмехнулась, а Игорь обхватил голову руками.

– Голубева, умоляю, спрячь свой яд! Просто расскажи, как я здесь очутился?!

Самочувствие было паршивым. Проснувшись утром, Игорь не сразу понял, где находится – мокрые вещи и мокрая кровать совершенно не вязались у него с уютом спальни. Он сильно замёрз и простудился, голова разламывалась на части, разбитые руки плохо слушались, а глаз заплыл и совсем ничего не видел. Корка запёкшейся крови стянула губы, во рту сухо и горько от выпитого. Плюсом ко всему больно идти и переносить вес на правую ногу: переодеваясь, Игорь с удивлением обнаружил на правом бедре огромный отёкший синяк, как будто от удара битой. Всё состояние было гадостным, отравленный мозг отказывался воспроизводить какие-либо события даже хотя бы отрывками – Игорь чувствовал себя настолько больным, что впервые в жизни ему захотелось лечь в постель, сожрать каких-нибудь таблеток и не просыпаться дня два, пока не отпустит.

Всё это было буквально написано у Воронцова на лице – Даше не требовался телекинез, чтобы это прочесть. В сердце вновь проснулось сочувствие; девушка вздохнула и закрыла книгу.

– Таким пьяным я тебя ещё не видела. В общагу тебя Мамонов привёл, поймал где-то на улице. А ты голосил песни, заблевал весь пол и орал, что зря тебе помешали драться с бомжами, хотя сам был не лучше самого последнего бродяги. Мы решили оттащить тебя в душевую, чтобы ты протрезвел. Затолкали в холодную воду и отвели спать.