Неприятное чувство заскребло у Павла в груди – девчонка права, и ему нечем парировать. Однако он решил не оставлять попыток. Недаром он столько терпел – желание поговорить с Дашей назревало уже давно, но Мамонов, как и обещал, пристально следил за ним. Проверять на себе новую порцию гнева не хотелось – преподаватели и так народ специфичный, ну а уж если этот преподаватель ещё и бывший ОБТСовец, то от такого гремучего коктейля неадекватности лучше держаться за версту. Впрочем, следить за своей подопечной вечно Мамонов тоже не мог: тридцатого декабря Павел видел, как двухметровая фигура в коричневом плаще и армейских сапогах маячила в вестибюле замка, держа в одной руке здоровенный чемодан из зелёной драконьей кожи, а в другой – серебристую фляжку явно не с имбирным лимонадом. Возле ног преподавателя крутилась изящная бело-коричневая собака, опутывая щиколотки поводком, а сам Мамонов весело прощался с Дашей, что провожала его в отпуск, обещал привезти сувениры, а ещё говорил, что староновогодний подарок от него ей первого числа передаст домовой. Громогласный бас преподавателя был на руку – Павел, стоя под лестницей, слышал каждое слово и теперь наверняка знал, что до конца каникул он свободен от надзора.

В тот день он так и не сел на поезд до дома, хотя давно купил билет, и рюкзак с вещами стоял наготове. Спешно нацарапал деду с бабкой письмо о том, что не приедет – старики были до смерти обижены, плаксивый ответ пришёл уже на следующий день. Но Павлу было всё равно. Не то чтобы он пропустил дома какой-то удивительный праздник, по правде говоря, проводить каникулы со старыми с каждым годом становилось всё скучнее.

Не оправдал ожидание и Старый Новый год в общежитии: все напились и орали, девчонки пели песни визгливыми голосами, и парни взрывали дурацкие хлопушки – Павел даже не спустился из комнаты, чтобы поучаствовать в этой вакханалии, хотя к нему в дверь и стучались неоднократно, соблазняя то салатиком, то десертом.

Настоящего десерта Павел ждал не в своём общежитии: искать Дашу он пошёл уже утром второго января, поджидая девушку за углом неподалёку от тяжёлой двери с цифрой «3». И Даша появилась. Красивая, радостная, в синем платье и дурацком красном колпаке с бубенчиком. Рядом с ней шёл её однокурсник – не опасен, заикающийся жирдяй, всё ещё пьяный со староновогодней ночи или напившийся по новой. Павел уже было вышел к Даше, когда вдруг дверь открылась снова, и из общежития появился Воронцов, и вот это уже стало полной неожиданностью.

До того момента Павел как-то не особенно задумывался над тем, как, где и с кем Игорь справляет праздники, но почему-то казалось, что проводить в академии каникулы Воронцов не станет. И теперь его появление напрочь порушило все планы: Игорь, как приклеенный, таскался за Дашей разве что не в туалет, не давая Павлу приблизиться к ней, как в своё время сказал Мамонов, на расстояние арбалетного выстрела. Гохману пришлось около недели шпионить за девушкой, чтобы застать её одну, чтобы, наконец, поговорить по душам, объясниться, но и теперь она вновь проявляет к нему агрессию.

Внезапно жизнь показалась Павлу самой несправедливой штукой на свете.

– Тебе нечего мне сказать. – Голос Даши вывел Павла из задумчивости. – И оправдываться передо мной бессмысленно. Ты напал на меня. Ты пытался меня изнасиловать. Из-за тебя меня и моих друзей чуть не убили – я знаю, что это ты подкинул ректору идею о цветах вервольфа. Так что не смей даже подходить ко мне. Я не хочу видеть тебя и слушать твои лживые речи.

– Даша, дай просто объяснить! – Павел схватил девушку за ладонь, попытавшись задержать, но ему не позволили.

– Не понял… – Сильный хват за плечо рывком заставил резко повернуться на месте, и Павел глаза в глаза столкнулся с Воронцовым. – Тебе мало было? Тебе было мало?!

– Игорь, стой! – Даша встала между двумя парнями, расталкивая их в стороны. – Угомонись! И ты не нарывайся! – обратила она гневный взгляд к Павлу. – В этот раз вас некому разнимать!

Павел снова подумал, что девчонка права, но обида и страх не давали мыслить трезво. Воронцов, кажется, испытывал нечто похожее, это было видно по тому, как он сверлил Павла своими едкими глазами. Нутро Гохмана закипало, а жажда бросить Воронцову в лицо кислотное заклятье росла воздушным шаром, подключённым к слишком сильному потоку гелия.

– Эй-эй, вы чего?! – Воздушный шар лопнул, так и не взлетев – из-за угла в конце коридора спешили один из близнецов из команды по квиддичу и темноволосая девчонка, которая, кажется, тоже играла, но Павел не был уверен. – Игорь, брось, оставь ты его!

Воронцов отступил на шаг, Даша перестала толкать Павла в грудь, а сам Павел почувствовал себя непонятно униженным. Вступи он сейчас в драку, у него был бы шанс выйти победителем, а теперь же всё выглядело так, будто его, такого слабого, спасли из передряги.

– Всё нормально, мы уже уходим. – Даша поспешила увести друзей подальше, пока дело опять не дошло до драки. Уходя, она шёпотом бросила Павлу: – Держись от меня подальше.

Гохман с убитым видом остался стоять посреди пустого коридора. Ему хотелось повеситься, подойти к окну и выброситься с четвёртого этажа, разбежаться и убить себя о каменную стену.

Прабабка была права – эта девушка его погубит. Сейчас он думает о самоубийстве, а завтра? Вдруг завтра он проснётся, откроет окно и действительно спрыгнет вниз? От каникул оставалась ещё чёртова неделя, его планы помириться с Дашей провалились, и теперь остаётся лишь шататься вдоль стен, пока не наступит семестр или пока желание удавиться не станет невыносимым.