Такими темпами мы шли ещё три дня. Радовало только то, что монгол находил в себе силы справить нужду и закинуть в рот еду. Травы помогали, но не так, как хотелось бы. Хуже ему не становилось, но и лучше тоже. Однако, ничем другим мы ему помочь не могли.

По пути нам повстречалось две аномалии. В одной мы столкнулись с духами-шакалами и изрядно проредили их количество. Хотя их и так там было не особо много. По словам того же Дорбуя, это место периодически подчищалось. Да чего далеко ходить, они сами пару раз сюда заходили, но проходили только по краю, не рискуя соваться в глубину.

У меня после шакалов ещё больше усилился нюх, а Акамир прокачал своего духа. Оказалось, что начиная с уровня полуразумных, духи могли поглощать другие виды, отличные от своего, без риска того, что у них и их носителей начнутся проблемы ментального плана.

То есть нам можно было не опасаться, что Акамир внезапно бросится на меня или нашего проводника. Или что его лис решит проверить на прочность и вкус Иня. Хотя за последнего я вообще не переживал. Медоед отожрался до таких размеров, что я даже не знаю, кто сможет справиться с ним один на один.

С другой стороны, единственными навыками Иня так и остались бешеная регенерация и крепкая шкура. Никакой стихией он так и не овладел. Как и я. Было немного завидно наблюдать за тем, как Акамир формирует из духа огненные наконечники для своих стрел. Или как его клинок наносит духам повреждения, время от времени поджигая их.

На четвёртый день Дорбуй смог идти самостоятельно. По моим подсчётам и впечатлению, нам оставалось пройти не так много. У Акамира было схожее мнение. Он всё чаще и чаще посматривал на нашего проводника. И в этих взглядах не было ни капли добрых чувств. Мой приятель явно решил для себя поквитаться с чуть не угробившим нас монголом.

Тот эти взгляды время от времени ловил и понимал, что за неудавшуюся подставу придётся расплачиваться. Проблема в том, что ничего ценного у него не осталось. Слишком сильно он тогда торопился спасти свою жизнь, раз потерял рюкзак и оружие.

После очередного спуска, деревья поредели, и перед нашим взглядом предстал долгожданный вид. Я сразу увидел заставу. Сложно было не заметить место, от которого поднимался дым. При этом дым был чёрным и достаточно густым. От дров обычно он другой. Хотя, кто знает, из чего они там огонь разводят.

Радостный, я обернулся, чтобы поделиться с Акамиром тем, что только что увидел, но был вынужден сдержаться. В нескольких метрах от нас, на большом валуне, стоял здоровенный баран. От каждого выдоха, из его ноздрей вырывался пар. Он смотрел в нашу сторону, наклонив голову и направив на нас острые кончики своих загнутых рогов. Такие, вполне возможно, смогут и покров пробить.

Но не это заставило меня замереть, а то, что у него, в отличие от обычных баранов, не было шерсти! Словно этого было мало, камень под его копытами постепенно покрывался льдом. А это могло значить только одно, нам попался зверь, который обладал стихией, что делало его в разы опаснее.

— Акамир, не дёргайся! Позади нас странный баран, владеющий льдом.

Приятель медленно обернулся и начал отступать в мою сторону мелкими шагами, не отрывая взгляда от опасного существа. Тот же, в свою очередь, стоял без движения, словно чего-то ожидая. Или кого-то.

Я полностью сосредоточился на странном баране, совершенно упустив из виду Дорбуя. Последний час он шёл еле переставляя ноги, поэтому я даже не подумал, что у него хватит сил устроить нам какую-то пакость.

Я ошибся.

Небольшой камень попал барану прямо в голову. Никакого урона он ему не нанёс, но явно разозлил и вынудил действовать. Зверь помчался на нас, оставляя за собой небольшие островки льда. Его рога засверкали и тоже начали покрываться льдом, как и копыта.

Мы втроём стояли рядом, поэтому он бежал прямо на нас. Я даже не подумал вставать на пути у несущегося животного. Вместо этого я отпрыгнул в сторону, успев заметить, что Акамир поступил точно также.

А вот Дорбуй, даже если и хотел бы последовать за нами, не смог. Нет, он попытался дёрнуться, но не успел. Бесшёрстный баран оказался быстрее. Он протаранил монгола своей башкой и побежал дальше, хрипя от ярости и пытаясь дотянуться до орущей головы.

Кричал Дорбуй. И кричал он от боли. От удара его подбросило вверх и насадило на рога, к которым от тут же примёрз. Выбраться он не мог, не хватало сил. Вдобавок его лицо оказалось прямо перед мордой барана, вынуждая последнего пытаться догнать своего обидчика. Вот только у него ничего не получалось. Как бы зверь не пытался, догнать орущего монгола он не мог.

Ситуация до жути напоминала осла и морковку, только в роли осла выступал изменённый зверь, способный ударом рогов разбивать камни и промораживать насквозь толстые деревья. А в роли морковки выступал мстительный монгол, которому Великие Предки воздали по его заслугам!